Я часто думаю: ну что во мне не так? Почему я не могу любить всех сестер одинаково, как подобает? Почему прислонившись к великому дубу, я не слышу его шепот? Мать говорит мне нельзя болтать об этом ни с кем, даже с Клиери, а лучше и думать об этом перестать. Так я и сделала. Смирилась. Я – изъян.
Я даже внешне не похожа на сестёр: у меня светлые волосы и глаза, вздернутый нос и бледная кожа. Сколько не загорай, могу только что на несколько дней превратиться в подобие помидора, а потом точно змея скидываю обгорелую кожу и вуаля – я снова бледная как сама смерть.
Амазонки преимущественно смуглые и кареглазые. Правда у Клиери потрясающие зеленые глаза. Немного карие у ободка, но в сердцевине такие яркие, что завораживают взор.
– Готова? ― возвышаясь надо мной спрашивает подруга.
Я глубоко вдыхаю несколько раз и переведя наконец дух, приоткрываю левый глаз. Солнце нещадно слепит, поднявшись высоко в небо. День обещает быть жарким.
– Разве можно быть готовой к ферме?
Сегодня среда. По расписанию после учебы и до обеда ферма, ну а на конец дня и до самого сна – тренировка. Ненавижу ферму! Клиери громко смеется и протягивает мне руку.
– Без фермы никуда. Братья наши меньшие сами себя не накормят, а ты не научишься уважать труд старейшин, если не будешь помогать.
Как и велит мать я никому не выдаю свои мысли, но Клиери знает меня с самого рождения, мы как сиамские близнецы, словно приросшие одна к другой, так что обо всех моих промахах она и так знает.
– Но там плохо пахнет, ― пытаюсь замаскировать свою лень оправданиями.
– Да, сестренка. А ещё тяжелые мешки с зерном, неубранные ставни, нечёсаные кони, и много-много других приятностей, от которых ты просто в восторге.
Поскулив немного о своей тяжелой доле, я соскребаю себя с травы, собираю волю в кулак, и шагаю навстречу новому дню.
Одежды мы носим простые и удобные, ритуальную рубаху пришлось сменить на тонкие брюки и футболку, босые пяты на сапоги, а растрепанные волосы на косы.
Работа на ферме ― самое гадкое ремесло. Хорошо, что приходится барахтаться в конюшне и загонах всего раз в неделю. Вообще работой с лошадьми и курами у нас занимаются старейшины, те кто уже давно отошли от дел и пересели из седла в кресло качалку, но Астер считает, что молодое поколение обязано уважать старость и смолоду знать все азы разведения домашней птицы. Мне кажется, она просто хочет макать нас в фермерские фекалии, чтобы мы не думали, что жизнь заканчивается на точности попадания стрел, метании сагариса, и верховой езде.
По понедельникам мы осваиваем ремесло садоводства, помогаем старшим амазонкам. Касаясь природы, они перенимают на себя силу и вдыхают любовь в плоды. Младшие из сестер, вплоть до тридцати лет тотально погружены только в одно занятие – тренировки. Мы живое оружие, дочери Ареса. Война – это единственное, что мы умеем лучше, чем дышать и единственное, чему нас учат. Только зачем, я за свои шестнадцать лет так и не поняла. Может традиция такая? Период затишья длится уже несколько поколений.