– В общем, так! – Король распрямился, устремив острый, как лезвие меча, взор на сенешаля. – Коль скоро у нас все равно нет средств на модернизацию моей гвардии, мы поедем к этому Д'Ассо и разберемся, что там к чему! Ллойс, найди мне повод. И, желательно, недоимки с этого барончика. – Венценосный монарх криво ухмыльнулся и хлопнул по столешнице дорогим кинжалом, прижимавшим край свитка. – Заодно и отдаленные земли посетим, совместив приятное с полезным.
– Слушаюсь, милорд, – тихим, бесцветным голосом отвечал слуга.
Вариан занял место на жестком резном стуле. Желая немного сбросить напряжение, король сменил тему:
– Что там от Рофура? Как идет утверждение изобретения? Как там оно называется? Небесный пузырь, кажется? До чего смешное название, право слово. Штука и впрямь обещает быть заманчивой. Подумать только! Подняться в небеса! Посмотреть на летящего орла сверху вниз! Это же чудо, Ллойс!
– Боюсь разочаровать вашу милость. Это ересь. Именно так обозначила инквизиция в своей булле. Ваш бывший наставник Утер требует к себе мятежного гнома для, хм, просветительской беседы. Он уверен: изобретателя можно вернуть в лоно пресвятой церкви, да снизойдет ее благодать на нас.
Монарх побагровел.
– Опять! – вскричал он. – В гномьи глубины Утера Рофура я не отдам! Карраг их возьми! Только появляется стоящая вещь, инквизиция накладывает на нее запрет! Проклятье!
Высочайший монарх в гневе хватил кулаком по полированной столешнице.
В массивную дубовую дверь, окованную вороненым железом, решительно постучали. Словно дюжий кузнец решил опробовать молот.
Добраться до двери без ведома короля, без доклада, да еще и так стучать в дверь, когда его величество занят, мог только сэр Утер – несравненный Молот Колдунов, гроза разбойников и карающая десница пресвятой инквизиции.
– Входи, Утер! Входи! Мы уже не заняты, – крикнул монарх.
Резко и широко распахнулась толстенная дверь, и на пороге возник здоровенный северянин. Медовые волосы c изрядно уже пробившейся сединой волнами ниспадали на плечи. Пышные рыжеватые усы на гладко выбритом по старинной моде лице были заплетены в косички и туго стянуты хитрыми золотыми бусинами на концах. Небесно-голубые глаза смотрели прямо и открыто. Мощная челюсть, которой, казалось, можно вышибать ворота, была надменно вздернута. Словно бы высеченное из цельного куска гранита простое, строгое и грубое лицо вдруг озарилось мягким внутренним солнцем. Решительные и угловатые черты сгладились – гигант расплылся в радостной улыбке. Словно ребенок, увидевший свежую сдобную булку.