– Почему же Вы оттуда сбежали, профессор?
Голос из первого ряда прозвучал как пощёчина. Ковалевский про себя усмехнулся – разве им понять, что значит жить ради того, чтобы просто жить. Предавать своё дело, тупеть и стареть, без всякой надежды на улучшение условий.
Прозвенел звонок, оставивший вопрос студента без ответа. Да и какой тут мог быть ответ. Да, сбежал, заглянув в будущее и до смерти его испугавшись.
***
Коричнево-зелёные стены приёмной, кажется, специально были окрашены в этот угнетающий цвет, чтобы посетители комитета безопасности не чувствовали себя комфортно. Ковалевский и не чувствовал. В этом пустом пространстве, где не было ни секретаря, ни столов, ни кресел, нелепо и громоздко стоял пластиковый диван с твёрдой спинкой – одно на всех место для посетителей. Здесь не было окон и паркета, лишь грязно-коричневая тоска от пола до потолка. Единственное «светлое» пятно в этом цветовом ужасе – дверь к начальнику, выкрашенная в не менее мерзкий красно-оранжевый цвет.
Ковалевский сидел в этой комнате ужасов уже около сорока минут. Он не сомневался, что его специально подвергают этой психологической пытке перед разговором с начальником безопасности. Вся ситуация была нехорошей: после одной из его лекций поднялась волна недовольства среди некоторых преподавателей и студентов. Ковалевский радовался, ведь расшевелить аудиторию, тем более заставить обсуждать лекцию – всегда непросто. В цифрозависимом мире люди теряют способность критически мыслить. Он наблюдал это уже давно: из года в год студенты – соль и совесть общества – становились всё покорнее и тупее. Их безынициативность, не способность принимать взвешенные не скоропалительные решения не устраивала профессора. Но в этот раз он перестарался. Его вызвали в ректору и долго отчитывали за отступление от программы и «диссидентство», в конце разговора вручили вызов в комитет безопасности, намекнув, что судьба его должности напрямую зависит от выводов безопасников после беседы. Ковалевский был на хорошем счету у элиты и не особенно боялся этого вызова. Он знал, что система работает на связях и дружбе, и он в этом смысле со всех сторон был «подвязан». Если бы с ним общался любой человек среднего ранга, то он общался бы с Ковалевским «снизу вверх». Именно поэтому профессора так сильно напугало, что из регистратуры его направили прямо к начальнику комитета. Тот тоже являлся частью элиты и поэтому никаких преференций перед ним профессор уже не имел. Это могло означать только одно – за Ковалевского взялись серьёзно.