– Действительно, – сказала Ольга, странно посмотрев на Генри. – А ты ведь даже не пытаешься снова ко мне подкатить! Что, совсем не понравилась?
– Что? – Генри даже остановился от такого неожиданного поворота в разговоре. – Почему ты… С чего ты…
Он тяжело выдохнул и продолжил более спокойно:
– Я думаю, то, что с нами произошло – это просто недоразумение. Стресс, страх, желание найти опору. Я не хотел тебя обижать, и мне показалось, что ты тоже так к этому относишься.
Ольга выслушала Генри молча, пристально глядя ему в глаза, потом по-мальчишески ухмыльнулась и шутя стукнула кулаком по его плечу.
– Да, конечно, так и есть, – нарочито бодро сказала она, – я рада, что ты всё правильно понял. Ну, не будем жевать сопли, надо поскорее выбраться из этой клоаки.
Сказав это, она резко зашагала вперёд, не оглядываясь, чтобы проверить – идёт ли за ней Генри. А он, немного потрясённый её вопросом, но больше – последующей за этим бравадой, конечно, двинулся следом. До самого выхода из туннеля они ни о чём не разговаривали, и каждый думал о своём. Генри думал, о том, как не слиться на финишной прямой, когда всё, чего желала его душа, уже поместилось в его ладонях и только ждало действий. И только сам чёрт знает, о чём в этот момент думала Ольга.
«Суду ничего от тебя не нужно», – однажды где-то прочитал Генри. Вдруг эта фраза всплыла в его голове неожиданно и ярко. Быть может, этому способствовало продолжение процесса над ним, практически его финальная часть.
Суд проходил в очень помпезном, старинном здании, где широкие арки обрамляли затейливые барельефы, гранёные колонны упирались в разукрашенный библейскими сюжетами сводчатый потолок, стол, за которым разместился судейский совет, имел полукруглую, вытянутую форму. Кресло же обвиняемого находилось в самом центре, одиноко, на возвышении. Было в этой расстановке сил что-то из мотивов суда Линча, где вокруг повешенного на столбе преступника собиралась толпа палачей. Из посторонних в зале были только личные охранники представителей совета, которые недобро поглядывали на своих коллег по ремеслу и на обвиняемого.
Генри чувствовал себя спокойно. Он стоял в самом центре – на том самом возвышении – и молча наблюдал, как совещаются представители совета. Казалось, дело уже решилось, и вот сейчас вынесут вердикт. Никаких вопросов ему не было задано, никто даже не смотрел на него.
Слева от Генри сидел обвинитель – молодой прокурор, сын кого-то из членов совета. Эту семейность не скрывали и даже подчеркнули, представляя председателю состав суда. Премьер тогда лишь благосклонно кивнул. Голубая кровь – свой, ему это нравилось.