— Сюда, давайте, вот так, — направила его к софе обхватив пояс, хотя если бы тот вздумал рухнуть на пол, то обязательно потянул бы за собой и меня.
Кемрон тяжело плюхнулся на софу, совсем потеряв равновесие. Но милорд упрямо не хотел меня выпускать и повлёк за собой, я неуклюже рухнула прямо на него и вздрогнула, ощущая его твердую грудь и каменное напряжение ниже пояса.
Сглотнула судорожно, мягко пытаясь отстраниться ощущая, как жар смущения и чего-то ещё мне незнакомого захлестнули меня с головой, заставляя сердце едва не выпрыгивать из груди.
— Я не хотела, простите, — лепетала перепугавшись насмерть, похлопала по его щеке, — вы, надеюсь, не убьёте меня потом, как очнетесь. Да? Я больше так не буду, честно!
Но я чувствовала пятой точкой что убьёт, если, конечно милорд очнётся и не впадёт в затяжной магический сон.
— Кажется я теперь знаю, что такое сногсшибательный поцелуй, — вдруг пробормотал он.
— А? Что-что? — не поняла я.
— Наши ауры совпали, Эрик.
Что? О чём это он ещё? Что совпали? Чего он ухмыляется? И тут меня пронзило. Вспомнила прочитанное в той книге “Алхимия тёмной ауры”. Нет, я не хотела в это верить, но похоже, что наши ауры идеально подходят для того… — я нервно сглотнула — чтобы дать сильное потомство. Но этого ведь не может быть! На мне ведь печать принадлежности, от другого мужчины!
Наверное, в этом я уже была не уверенна.
Кемрон снова как-то болезненно вдохнул. Обхватила его запястья и убрал его руки со своей талии.
— Я сейчас, — прошептала и отступив бросилась к столу.
Схватила графин с водой, вернулась обратно, и застыла. Мужчина был уже в отключке, а меня мороз продрал от страха, что он не дышит. Оставила кувшин и склонившись к откинутой в сторону голове подставила руку к носу. Горячие дыхание обожгло сердцевину ладони, но на всякий случай я проверила пульс, нащупав его на шее мужчины. Руки тряслись, животный страх что я навредила милорду скручивал нутро, и меня замутило. Вена, слава Деве, пульсировала. Я взяла кувшин и набрав в рот воды брызнула на Кемрона. Мужчина дернулся нахмурившись, но в себя не прошёл, снова откинул голову на спинку софы.
Реакция есть — это хорошо. Обхватив кувшин, я припала к горлу, сделал пару глотков, вытерла пальцами капли с губ, отошла от милорда, поставила графин обратно. Прикрыла веки, ощущая, как губы горят, а ресницы дрожат. Я всё ещё чувствовала на своих губах натиск губ милорда. Это был совсем не тот поцелуй, который я могла себе представить, необузданный лишающий воли. По плечам прошлись мурашки, когда я вспоминал как губы милорда, скользнули по моей шее, как его глубокий бархатный голос ласкал слух...