Вдруг закружилась голова и Юле пришлось ухватиться за дверь, чтобы не пошатнуться. Всё-таки это выше её сил. Все эти эмоциональные качели не для неё. Незакаленная она, нет должной выдержки.
— Что я? — вскинула подбородок, обхватила дверь пальцами.
Глеб, смерив её взглядом, ответил:
— Ты доверяешь мне?
— Конечно, милый. Как ты мне доверяешь, так и я тебе.
Улыбнулась. Эта улыбка стоила многого. Подмывало сорваться с места и убежать, как можно дальше, но она лишь плавно закрыла за собой дверь, дабы не потревожить спящих в соседних комнатах родственников и как можно тише вышла из дома, направляясь к летней кухне.
Бывает же так: когда голова раскалывается от роившихся в ней мыслей, но ни за одну невозможно ухватиться? Уже не знаешь, что и думать, кому верить, что чувствовать. Словно стоишь на распутье, а мимо на большой скорости несутся сотни машин. Какую остановить первой? А хрен его узнает. Тут важно не оступиться и не попасть под колеса.
Резкий раскат грома, сотрясший всю округу, заставил Юлю прибавить ходу и буквально влететь на кухню, испугавшись хлынувшего со всей мощи дождя. И не заметила, что в помещении горел свет. А когда увидела перед собой оголенную мужскую спину — так и застыла истуканом, позабыв о цели визита.
— Тут осталось немного льда, — произнес не оборачиваясь Вал, видимо, ожидая Маринку, — мне хватит.
У Юли перехватило дыхание от исходившей от его тела мощи. Всего лишь спина, но какая спина… Тут не то, что остолбенеешь, тут дар речи потеряешь.
— Марин… — обернулся, уловив ударившую по ушам тишину, и тоже замер, увидев, кто стоит перед ним. — Юля?.. — быстро пробежался по ней взглядом, словно выискивая наличие каких-либо повреждений, в итоге остановившись на припухшей губе. — Ты как?
Лучше всех она! Зашибись, просто. Ещё не хватало для полного счастья попасться тут на глаза той же матери или Глебу.
Заторможено, не разрывая с ним зрительного контакта, отступила к двери, открыла её наощупь, и, споткнувшись об порог, выскочила под дождь.
— Юля!! — послышалось вдогонку. — Стой!!
Какой стой? Рванула так, что пятки засверкали. Господи, только бы не бросился следом, только бы оставил её в покое.
Не бросился. Так и остался стоять возле стола, глядя в пустоту. Ни один мускул не дернул на лице, ни одна эмоция не отобразилась на нем, только пальцы, удерживающие до этого пакетик со льдом, плотно сжались в кулак, раскрошив скудные остатки замершей воды в колющую крошку.
Несмотря на трёхчасовый дождь, в доме стояла удушающая до головокружения духота. И так не спал всю ночь, а тут ещё и изнуряющая жара давила на грудь обжигающим воздухом.