– Стреляй в неё! – закричал Кинский Рыжему, однако тот был отвлечён появлением ещё нескольких живых мертвецов, выпрыгивавших в эту минуту из дверей и окон вагонов.
Вероятно, поезд был битком набит шатунами, и все они, выйдя из какой-то спячки или ступора, только начинали активизироваться, почуяв близость добычи. Антон неистово размахивал ломом перед лицом проводницы-зомби, чем злил её ещё больше. Она, шипя и хрипя, постепенно заставляла его отступать всё дальше и дальше, как вдруг обо что-то споткнулась и распласталась на щербатом асфальте у самого поезда. Кинский проявил невероятную сноровку и за пару секунд не без помощи лома откатил её тело к краю перрона и столкнул на рельсы под колёса состава.
В этот момент поезд тронулся с места, перерезав тело проводницы пополам. К тому моменту из состава вылезли уже с два десятка на редкость агрессивных и бойких шатунов. Клоун сделал несколько выстрелов, ненадолго остановив ближайших к ним упырей, и, схватив Лику за руку, быстро догнал Кинского, застывшего у края перрона. Последний вагон уже должен был вот-вот пройти мимо них, в то время как из остальных продолжали вываливаться голодные злобные шатуны, ориентируясь на троицу слабо вооружённых простых смертных.
Внезапно Кинский указал на крышу последнего вагона и закричал:
– Лезем наверх! На крышу!
Идея была отчасти безумной, но толпа целеустремлённых шатунов на платформе станции также не располагала к лёгкому времяпрепровождению в течение последних часов, если они вообще сумеют от них отбиться. С другой стороны, Рыжий обладал навыками эквилибриста, и на его профессиональном счету было покорение и не таких отвесных стен, поэтому он не заставил себя долго упрашивать. Он ловко вскарабкался на крышу вагона, подхватил девочку из рук Кинского, а уж затем помог взобраться и ему.
Тем временем поезд набирал скорость, и не прошло и минуты, как заброшенный полустанок, наводнённый зомби, остался далеко позади, в мареве и клубах дорожной пыли. Однако выяснилось, что праздновать победу ещё рано – к вагону прицепились несколько, видимо, самых голодных и сильных шатунов, и каким-то сверхъестественным образом, словно у них на руках были присоски, начали вскарабкиваться на крышу следом за беглецами. Получалось у них это очень неплохо с учётом того, что, определённо, мало кто из них в своей предыдущей жизни работал в цирке.
Кинский отчаянно наносил удар за ударом своим ломом, кромсая и раскалывая черепа шатунов, пытавшихся взобраться наверх, в то время как Рыжий, не уступая ему в сноровке, орудовал одновременно карабином и топором, который он забрал у Лики. За несколько минут упорной борьбы, им удалось-таки сбросить с крыши почти всех упырей. Последний шатун двухметрового роста с ручищами, возможно, когда-то принадлежавшими атлету в тяжёлом весе, едва не застал их врасплох, поднявшись на крышу с другого конца вагона, но Лика героически вступила с ним в открытую схватку, воспользовавшись, возможно, самым экстраординарным оружием, какое только было известно в истории войн – пачкой китайских леденцов идеально круглой формы, окаменевших за годы хранения в продуктовом автомате, просто-напросто швырнув сахарные шарики шатуну под ноги. Поскользнувшись на них, как на крупных дробинах, упырь скатился по покатой крыше вагона, улетев в глубокий кювет.