Перевожу взгляд на монитор, который показывает членов команды. На их лицах шок, они не верят тому, что видят своими глазами. Одна из девушек начинает плакать, и капли слез поднимаются вверх.
– Мои дети, – выдавливает она шёпотом, но динамики точно воспроизводят записанный звук. – Их… больше… нет… – по слову выцеживает она из себя. – НЕЕЕЕЕТ! – микрофон не смог воспринять такое количество звука такой громкости, но безжалостные динамики не могут знать об этом и поэтому выплёвывают хрип и треск вперемешку с единственным словом, которое девушка теперь повторяет вполголоса и делает это очень часто. Остальные члены экипажа просто висят в невесомости недвижимо.
Я помню то, как сам увидел произошедшее. Да, я почувствовал опустошение, ощутил дыхание другой особы, которую по обычаю своему мы, люди, называем одиночеством. Она подошла ко мне робкими шагами по холодной поверхности пола ракеты и положила чуть тёплые свои ладони на мои плечи, заполнив образовавшуюся во мне пустоту. Я слышал то, как она подкрадывалась ко мне, мягко ступая своими изящными ступнями по металлопластиковым панелям, из которых состоит внутреннее покрытие кабины моего шаттла. Она вся такая маленькая и хрупкая, но руки, они содержат в себе тяжесть, которую можно сравнить лишь со смертью больного редкой и страшной болезнью ребёнка. Я это почувствовал, но недолго девушка была со мной… Всего несколько мгновений, по истечении которых она покинула мои мысли и сердце, а я почувствовал полное безразличие к произошедшему.
Вот, как это было… Я это точно помню! Я просто стоял и смотрел за произошедшим! А потом начал вести этот звуковой дневник, который вы сейчас слушаете… Если, конечно, слушаете.
В любом случае, я не верю тому, что прошло так много времени. Как по мне, максимум, месяц, но никак не три года или около того! Три года – это слишком, несмотря ни на что! И как они могли пройти так незаметно? Неужели я просто спал все это время? Или же… Чем же я мог заниматься все это время?!
«Точно! На моем шаттле тоже ведь установлены камеры слежения», – понимаю я и сразу же срываюсь с места. – «А, может, сначала прибраться?» – звучит голос здравого смысла. – «А, может, ты заткнешься?» – грубо отвечаю сам себе, продолжая прыжками бежать в ту сторону, где, как мне кажется, я состыковался со станцией «Галактика». И я вновь в лабиринте узких коридоров, которые переплетены между собой крепкими узлами.
«Надо было ставить пометки, чтобы выучить это место, чтобы не бродить здесь… или же призраки бывшего экипажа не довольны мной и именно они водят меня кругами», – думаю я, преодолевая очередной коридор. Единственное, что радует меня сейчас, отсутствие гравитации. Так я могу двигаться гораздо быстрее, при этом не так сильно уставая. В любом случае, покину я это место куда быстрее, и мысль об этом мне нравится хотя бы потому, что я покинул комнату с трупом.