— Тогда ждём! Так хочется убить твою самооценку, — вступаю в разговор я.
— Будем спорить?
— Иди куда шел, Кит! — хотела было отмахнуться Веро, но мне, кажется, вызов бросили.
— Суть спора, огласите пожалуйста, — отодвинула я подругу на задний план.
— Десять минут и ты с раскрасневшимися щеками выгонишь меня из спальни.
— Десять минут — это прелюдия.
Черт, Новикова, куда тебя несет-то?
— Начнем с нее.
— Когда?
— Не знаю, после чемпионата.
— То есть послезавтра.
— Ты даже знаешь, когда у меня соревнования? — такого самодовольства на лице Сабакинских я ещё не видела.
— Даже приду посмотреть, как ты обос**ся! А потом ещё и профукаешь спор.
— А мы уже поспорили? На что? — продолжал скалится Кит.
— Так, господа идиоты, может, пора остановиться? — вклинилась Вероника. Нет, по сути она была права, но я ведь уже завелась, а назад не воротишь сказанного.
— Послушай подругу, Карамелька.
— Иди к черту, Китёныш! Как придумаешь на что спор, пиши!
И удалилась с гордо поднятой головой. Бестолковой, пустой головой. Опять повелась на его провокации. Это мое абсолютно нормальное состояние. Кит выдает, а я как дура бегу ща брошенной костью и в итоге оказываюсь сама в попе мира.
Об этом мне не побрезговали напомнить Веро. А что я? С меня спрос маленький. Шапочку уродскую натянула и в воду. А там, на самой вершине в десяти метрах от Земли Кит. Стоит весь такой из себя Аполлон Апполоном. Руки сначала в стороны, затем вверх, прыжок и вот он отрывается от трамплина и летит вниз, совершая двойной кувырок в воздухе и входит в воду, успев сгруппироваться.
Черт! Это зрелище завораживает. Ни я одна не побоялась наглотался хлорки, замерев с раскрытым ртом.
— Ноги, Кит. Пальцы прижимай, тяни стопу сильнее, — прилетает ему от тренера, едва его голова появляется над поверхностью воды.
— Опять судорога, — скривился он.
— Потому что вчера нифига не отдыхал. Режим, Кит. Тем более после твоей травмы.
Помню такое. В начале прошлого учебного года. Неудачное приземление на воду копчиком и все. Этот грёбаный недоросток хвоста лишил человека нормального движения на месяц, а потом ещё полугодовым восстановлением. В тот период Сабакинских был ещё более невыносим. Теперь оказывается, последствия и сейчас дают о себе знать. Хотя прошло уже больше года.
Я даже в каком-то смысле его понимала. Не иметь возможности заниматься тем, что любишь, это, конечно, самое страшное зло на Земле.
Моя постоянная проблема — это лорингит, тогда ты просто сидишь неделю без голоса, а потом месяц на восстановление связок, прежде, чем снова начнёшь петь. Ладно, это у меня увлечение, а для Кита прыжки были образом жизни.