— Чего нам ждать то теперь? — Тормозит с трубкой у уха Сокол.
— Не знаю, отец со старшими решает. Вы прям комбо выбили. Буровы, Алим, пара решал из Питера…
— Я вызвал врача, — подходит к нам Виктор. — Пойду поднимусь и в порядок девочку приведу. А то по вашим рассказам, — он хмыкает, — там даже Фёдор Петрович равнодушным не останется.
— Иди, — киваю помощнику, а сам ухожу в бассейн, чтобы немного остыть.
Сбрасываю одежду прям возле борта и ныряю. Прохладная вода бодрит мозги. Но вместо каких-то логичных и здравых мыслей, в голове начинают возникать образы наивной куколки, сидящей на полу. Сначала я пытаюсь от них избавиться, а потом смирившись, ложусь на спину, и позволяю фантазии плыть туда, куда ей хочется. Мне интересен предел. А хочется ей сегодня, чтобы я подошёл к сладкой девочке, поднял ее с пола и отнес на диван. Распустил хвостики, вдохнул запах шампуня от волос, стянул белые гольфы, задрал платьице и прошёлся руками вверх по фарфоровой коже. И дальше… Твою ж мать! Со стоном ухожу под воду. Она даже меня умудрилась спровоцировать на изврат, а что говорить о других?
— Иван!
Я выныриваю и открываю глаза, пытаясь отдышаться. Возле борта стоит Сокол.
— Там врач уезжает, выйдешь?
— Да.
Подтянувшись на руках, вылезаю, наскоро вытираюсь и натягиваю вещи прямо на голое тело.
Фёдора Петровича застаю уже в прихожей возле открытой двери.
— Здравствуйте, Иван, — он жмёт мою протянутую руку. — Ваша родственница проспит до утра. Пришлось сделать укол. У неё нервный срыв, а в остальном — не вижу повода волноваться за ее здоровье.
— Спасибо большое. Выставьте счёт, как всегда.
— Отцу вашему привет передавайте. Скажите, что жду приглашения на партию в шахматы.
— Предам.
Провожаю старого врача до машины и возвращаюсь в дом.
Ноги сами несут меня в угловую комнату на втором этаже. Открываю дверь и замираю на пороге, разглядывая мирно спящую девочку. Валера переодел ее в мою футболку. Это предаёт моменту интимности. Подхожу ближе и ловлю себя на мысли, что хочу прикоснуться к ее волосам. Они кажутся шелковыми.
Резко развернувшись на сто восемьдесят, проговариваю отборную матерную тираду и выхожу из гостевой спальни. Завтра будем решать. Жалко, что нельзя просто упечь девчонку в какой-нибудь закрытый интернат, решив проблему кардинально. Какая-то внутренняя чуйка подсказывает мне, что этот случай — только начало ее косяков. И мое бесценное время будет потрачено на ерунду, мозг съеден чайной ложкой, а кровь выпита.
Запираю дверь на ключ. Сейчас — спать. Завтра по-любому будет сложный день.