Знание гнали, жгли, презирали, но мы сохранили себя, сохранили свободу внутри. А сейчас, тысячелетняя пыль попала в нос, осела едким слоем на мозгах сильных и все поворачивается обратно. Фараоны восстали из праха, чтобы вновь уйти в небытие.
— Ничего не понял, — честно признался я. Угораздило с чокнутым взаперти оказаться.
— Знаешь, почему операторы получили свое прозвище?
Я помотал головой.
— За сходство с мумиями. Фараоны 22 века обладают огромной властью, большей, чем прежние правители, контролируют преданных электронных меджаев, а сами безвольно лежат забальзамированными мертвецами в путах биокинетических бинтов, запертые в саркофаги — капсулы полного погружения, внутри новой пирамиды — министерстве порядка. Когда заходил, глаз в треугольнике видел?
— Д-да.
Он кивнул и еще глубже провалился в мое сознание черными зрачками.
— Это уаджет — око Гора. Глаз сокола. Всевидящее око. Охраняющий. Символ победы светлых сил над темными.
— Понял, понял и что?
— А то, любой гаджет имеет глаз следящий. Гаджет — он и есть уаджет, ясно? С божеством цифровой эры каждого адепта связывает.
— То, что за каждым следят, собирают данные, анализируют — это всем известно с детства. Ты хочешь мне показать, что метафорично все мы несвободны за пределами этих стен, так же как и внутри них?
— Наоборот. Даже сейчас дух и сознание свободны! Все мы носители божественного. Каждый может стать творцом своей вселенной. Только вместо того, чтобы открыть каждому возможность стать демиургом, вас превращают в рабов системы. Следующий шаг сделан, ваша игра не случайно названа «Эпоха». Подумай! Это лишь ступень, единственный созданный в таком масштабе мир.
— Не знаю, клевая игра, мне нравится.
— Симулякр, наполненный симулякрами, откуда нет выхода. Бестолковое пустое место с нулевым потенциалом. Бег на месте — движение есть, результата нет.
— Во накрыло чувака, похлеще, чем меня ночью… — смешно было только Сиплому.
— Меня вам ни одурачить, ни загнать в цифровой концлагерь! — псих разошелся и стал кидаться на прутья клетки и орать. — Я свободен! Я вольный!
От него все шарахались, пока безумец не забежал наверх, к двери чердака, и не начал лупить ее. Каким-то чудом ему удалось подцепить край жестяной обивки и отогнуть его. Он лег на пол и стал выбивать подгнивший угол ногами. Дверь оказалась не цельной, а сколоченной из старых трухлявых досок. Он смог проделать отверстие, достаточное для того, чтобы пролезть в него и окончательно обрести свободу.
Выждав немного, профессор встрепенулся и подбежал к двери КПЗ.
— Охрана, побег! — голос звучал надломлено, будто старик борется сам с собой.