— Амиго, ну вот это я как раз понимаю. — Альваро в разговоре часто употреблял латиноамериканские словечки, хотя Игорь был уверен, что на самом деле к Латинской Америке тот имел не больше отношения, чем он сам. — Это как раз и есть всеобщее равенство. Нет причин для расслоения, нет ситуации, когда твой сосед ест лучше, чем ты. Я думаю, их отцы-основатели были мудрыми людьми, раз смогли при построении общества сразу исключить этот деструктивный фактор. Посмотри, сколько времени в жизни у нас занимают поиск, выбор и приготовление еды. Это ж просто кошмар! Нас приучили, что хорошо поесть — это чуть ли не главная цель в жизни и уж точно одно из величайших удовольствий. А алкоголь? Это часть все той же субкультуры. Что за еда без хорошего алкоголя? Такая у нас установка с самого детства. Мало кто в Федерации, да и вообще в обитаемом космосе, может представить себе мало-мальски значимое событие или праздник совсем без спиртного. Радость — надо выпить, горе — надо выпить, хочешь расслабиться — надо выпить, хочешь повеселиться — тоже пей.
Игорь молча указал на банку пива в руке Альваро, подняв иронично бровь, но тот еще больше воодушевился.
— Вот именно! Я тоже раб этих стереотипов. Все мы. И ведь верно, нельзя создать принципиально новое общество, не отказавшись от самых омерзительных привычек старого.
— Поэтому модель Посейдона для Земли неприемлема! — Эта реплика Игоря, похоже, ввела Альваро в ступор.
— То есть как? У большинства сейчас и так нет ничего, за что стоило бы держаться. Почему нет?
— Потому что они привыкли думать, что заслуживают большего и должны жить как богачи, которых столь не любят, но им это не удается из-за несправедливости системы. При этом вся несправедливость, по их мнению, заключается в том, что не они находятся на вершине пищевой цепи. Вот смотри, Альваро, давай представим себе, что прямо сейчас на Земле появилась такая же модель, как на Посейдоне. Что начнут делать люди? — Игорь не стал ждать ответа на свой явно риторический вопрос и продолжил: — Начнут клепать на матвизах то, чего им не хватает сейчас: предметы роскоши, дорогие флаеры, украшения, лучшую одежду. При этом вряд ли кто-то из них так уж нуждается во флаере Brilliance или жить не может без бриллиантового колье от Medicci. А потом они внезапно обнаружат, что это есть у всех и не является тем, что подтверждало бы их исключительность и превосходство. По сути, у людей пропадет стимул в жизни. Ведь зарабатывание денег само по себе всего лишь способ доказать свою компетентность, показать, что ты лучше остальных, утолить свое тщеславие. Поэтому когда вся эта мишура перестанет иметь значение, внутреннюю пустоту нужно будет чем-то заполнить. А легче всего ее заполняет ненависть. Когда система запретит человеку сделать восьмой флаер или золотой умывальник, он посчитает и эту систему несправедливой. Ведь смысл общества Посейдона не в том, чтобы давать неограниченные материальные блага любому человеку, хотя это, наверное, тоже возможно, а в том, чтобы воспитать людей, для которых обеспечение материальных потребностей лишь необходимая часть реализации интеллектуального потенциала. Как ни странно, но при доступности практически всего на Посейдоне практически отсутствует такая проблема, как стяжательство и неуемное желание копить блага. Я сам поначалу впал в ступор, когда, попав на Посейдон, понял, что матвиз может сделать мне любой дом, любую мебель, любую одежду. Но что делать со всем этим в обществе, где ты можешь кого-то удивить только собственными достижениями, где заслужить уважение — это задача, которая лежит совершенно в иной, совсем не материальной плоскости. На Посейдоне есть целая социальная группа так называемых «вамбов», или бездельников. Но это сотая доля процента населения. Они практически ничего не делают, живут в свое удовольствие, как в хорошем отеле, проводя жизнь в праздности. Их особо не ограничивают, хотя правило об одобрении десятью случайными гражданами экстраординарных запросов в матвизе было введено именно из-за этих людей. Вамбы не состоят ни в каких обществах и коллегиях, а потому у них нет никакого влияния на общественные дела. Их даже не презирают, посейдонцы их, скорее, по-своему жалеют. Тут вопрос в системе воспитания, которая мне тоже показалась поначалу жестковатой, но, наверное, это единственный способ добиться, чтобы парадигма родителей и их желаний не давила на ребенка, и он мог сам найти свое призвание в жизни.