А вот в Веллингтоне начались не то, чтобы неприятности, но невнятные копошения. Вирему-тех стали обкладывать налогом, как иностранную фирму на территории Новой Зеландии. В целом-то логично, вот только независимость Питкэрна Новая Зеландия не признавала, что делало подобные телодвижения довольно некрасивыми.
Впрочем, я просто закрыл офис, объяснив работникам, «кто во всем виноват», закрыл счета в Новозеландском банке, открыв их в представительстве Швейцарского и перенаправил туда же патентные выплаты (которые, пусть и урезаемые текущим судилищем, потихоньку росли).
А общение с большой землёй мы стали осуществлять через Эквадор — точнее, Галапагосские острова, которые, кстати, были поближе Новой Зеландии. Благо, в этом году в Эквадоре сменился президент на социал-демократа, а «социалисты» к Питкэрну относились положительно и режим торговли и таможенных пошлин был для нас максимально благоприятный.
Гольдштейн, так и оставшийся моим агентом, с ехидством рассказывал по радио о некоторой подковёрной возне в Новой Зеландии, и появившихся в узких кругах анекдотах, на тему того, что, чтобы брать налог — надо сначала признать объект обложения таковым.
Мы же начали производить ряд товаров, средства за которые пускались в развитие острова. Жидкокристаллические дисплеи тёзки, довольно грамотно проработанные проекторы Роберта и ряд генно-модифицированных растений от меня.
Дело в том, что именно в биологии я, похоже, нашёл свою страсть, так что выведение, например, высокоурожайной и неприхотливой картохи приносило мне искреннее удовольствие. Впрочем, работа с техникой так же, но вот столь «горящим» я ранее не был.
И, безусловно, как развивался сам, так и изучал доступное. Проверка «параллельных миров» Роберта показала, что да — это «эмуляции», причем существующие в смещённом пространстве в нашей звёздной системе. Что, подозреваю, обусловливало их небольшое число.
А вот с тем, что за люди там — возникал вопрос. В принципе, в теории, это чисто трёхмерные объекты. Или они же, в динамике развития (или даже размножения, время в эмуляциях было очень разноскоростным). Но изначально — копии. А вот на практике выходила картина, что и они могут быть подключены к «многомерному человеку»! Правда — при соблюдении неких, мне неизвестных условий. Этакое «обретение души», хмыкал я, рассчитывая модели.
Впрочем, могли быть и «не подключены». Сам процесс «присоединения» был мной разобран как на моих детях, так и при отслеживании ряда беременных островитянок.
Из Штатов, кстати, шёл поток мигрантов — в Европу и Латинскую Америку. Очевидно, ряд думающих людей соотнесли заявления моих биороботов и окружающую реальность. Что меня, признаться, радовало — всё же, бессмысленные смерти в угоду каким-то психопатам вызывали у меня резкое отторжение. Но вот в международной политике Америка не так много и утратила, разве что потеряла возможность контролировать ООН «физически». Припоминая историю, я вспомнил момент с обвинением в «изготовлении, хранении и использовании химического оружия».