Я резко обернулась.
— Рейчел?
— Как поживаешь, Холли?
Что-то в её тоне заставило меня оглянуться, чтобы посмотреть, видит ли меня Джек или кто-нибудь из строителей.
— Я не знала, что ты будешь здесь, — сказала я осторожно.
— Ну конечно же, не знала.
— Почему ты здесь?
Она сделала несколько шагов в мою сторону, и я взглянула на открытую пропасть позади.
— Я подумала, что нам пора немного поболтать о том, как ты украла моего мужчину.
— Прошу прощения?
— Ты слышала меня, маленькая сучка. — Теперь она была достаточно близко, чтобы ткнуть меня в грудь. — Райан — мой. Он был моим до того, как встретил тебя, и он будет моим ещё долго после того, как ты исчезнешь.
Мне очень не понравилось, как она сказала «исчезнешь». У неё были безумные глаза. В них четко было видно, что с ней спорить не было никакого смысла.
— Так какой у тебя план, Рейчел? — Вместо того чтобы отступить, я шагнула к ней. Это застало её врасплох.
— Мой план?
— Ну, ты солгала, чтобы заманить меня сюда. Я предполагаю, что у тебя есть план.
— Конечно, есть.
— Так давай послушаем.
Она подняла левую руку и помахала передо мной бриллиантовым кольцом. Я почувствовал, как краска отхлынула от моего лица.
— Мы с Райаном собираемся пожениться. Он сделал предложение в Лондоне, и мы планируем связать себя узами брака, когда в следующем месяце вернемся в Великобританию. Мы надеемся создать семью — если уже не создали. — Она подмигнула, потирая плоский живот.
Чувствуя тошноту и совершенно ошеломленная, я попятилась назад. Райан солгал мне, и я снова влюбилась в него. Попалась на крючок.
— Ты лгунья. — Мой голос звучал слабо и неуверенно.
— Послушай, дорогая, ты доставила ему немало удовольствия. Но тебе пора перестать отвлекать его от обязанностей. — Она сильнее толкнула меня своими наманикюренными пальцами. — Он принадлежит мне.
Мой высокий каблук зацепился за неровную поверхность, и я отшатнулась назад, прекрасно понимая, что край слишком близко. До квартиры внизу было добрых двенадцать футов.
Падая, я увидела испуганный взгляд бригадира, наблюдавшего за мной снизу. Знаете, клише о том, что вся жизнь проносится перед глазами, когда вы несётесь к неизбежной гибели, — это куча дерьма. Я увидела красный. Потом черный. А потом — ничего.
Боль, кровь, пот, пояс с инструментами, сирены. Это было всё, что мой мозг обрабатывал, когда я то приходила в сознание, то теряла его. Сирены завыли громче. Ближе. Ничего не имело смысла, кроме этих проклятых сирен. В них был полный смысл. У меня были проблемы. Снова опустилась тьма.
Когда я пришла в себя, я была в машине скорой помощи. Я сразу это поняла. Фельдшер пытался надеть мне на рот кислородную маску. Я не могла пошевелить шеей — какая-то скоба сковывала мои движения. И боль тоже. Моя левая нога просто убивала меня.