Две верхние пуговицы на его рубашке расстегнулись, и я сразу этим воспользовалась, коснувшись губами его кожи и лаская кончиком языка впадинку на шее.
Что это со мной? Откуда такое бесстыдство?! Но мне оно понравилось.
— Виктория! — Берт схватил и отвел мою руку.
Я высвободила ее и ловко расстегнула оставшиеся пуговички. Потом нежно коснулась ладонью мягких завитков на его груди и маленького твердого соска. Хотелось сделать это все дни.
Почувствовать его…
— Вика, пожалуйста! Ты, что не понимаешь, на что нарываешься?
— Еще как понимаю, мой милый, — хрипло выдохнула я, задыхаясь от биения собственного сердца и судорожного дыхания. Но не сдавалась, продолжая его ласкать. Смелость могла оставить меня в любую минуту.
Руки Берта дрожали. Он приподнял мое пылающее лицо и приник губами к моему рту. Поцелуй становился все более горячим, страстным, заполняя меня целиком. Коленки подкашивались, по жилам пробегал огонь.
Я прильнула к нему всем телом и совсем потеряла голову, ощутив его возбуждение. То, что ощутила рядом с собой, было для меня в первый раз, но то, что Это — я была в курсе, спасибо сотням любовным романам, которые прочитала.
Берт расстегнул мою блузку, скользнул под нее руками и коснулся упругой груди, которая мгновенно набухла от этого нежного прикосновения.
Мне только раз пришлось ощутить эти прикосновения, чувства, но сейчас они превзошли даже самый первый раз.
В этот момент его пальцы нащупали мои соски, заставив меня застонать от наслаждения. Если бы сама не чувствовала, никогда б не поверила, что можно ощущать такое блаженство.
— О, Виктория! — он провел губами по моей шее, оставляя за собой огненный след.
Я стянула рубашку с его плеч, а он расстегнул мой ажурный бюстгальтер.
— Ты такая красивая, — прошептал он, опалив мою кожу своим дыханием. — Нежная, манящая… Боюсь тронуть, боюсь не удержаться…
Опять взяла инициативу в свои руки, прижав его ладони к моим пульсирующим, требующим ласки полушариям. Желание закипало во мне, грозя удушить, сжечь и растопить.
Не выдержав сладкой муки, я тихо шепнула ему:
— Берт, пожалуйста! Люби меня…
Мужчина замер, застонал от еле сдерживаемого желания, но ничего не сказал, только продолжал ласкать мою обнаженную грудь, казавшуюся алебастровой в лунном свете. Его пальцы дразнили, возбуждали. Я со стоном снова произнесла его имя, имя своего «арабского принца». Берт накрыл мои губы нежным поцелуем, затем чуть прикусил мою нижнюю губу, отчего мои мысли совершенно растворились.
И вот мы уже опустились на колени, слаженно, в унисон, двигаясь, словно одним горящим телом. Затем легли рядом на прохладный песок, и лунный свет, пробивавшийся сквозь темноту вокруг, бликами играл на наших обнаженных телах.