Правда долго простоять я так не смогла, потому что уже в следующее мгновение я услышала слова, которые он прорычал во всю раздевалку:
— Ты сама виновата, сучка! Нечего было крутить мясом перед голодным львом!
Как только я услышала это, то хотела обернуться и опередить его, но… У меня ничего не получилось, потому что Марат за пару шагов преодолел то расстояние, которое разделяло нас и которое я считала безопасным, и прижал меня к стене таким образом, что моя грудь столкнулась с холодной стеной, а моя задница почувствовала, насколько этот зверь заведен и как желает сейчас наброситься на добычу…
— Что ты делаешь? — Едва шепчу губами, потому что в шоке от того, что сейчас происходит, и пытаюсь как-то высвободиться и повернуться лицом к этому грозному льву, но он вероятно настроен серьезно, потому что не дает мне сделать ничего, кроме, как и дальше сливаться со стеной и чувствовать каждой частицей своего тела тот жар, который все больше разгорается сзади.
— Я делаю то, что ты так сильно хочешь, но боишься озвучить. — Наклоняется он максимально близко ко мне и говорит над ухом, а у меня от этого обычного действия муравьи начинают танцевать ламбаду по телу и проникать в самые сокровенные места. Куда и он, судя по всему, настроен попасть.
— И с чего ты взял, что я… — Не успеваю договорить, потому что Марат перемещает одну руку к моему соску и начинает играть с ним, а другой двигается к моим трусикам, а дальше недолго думая ныряет в них, как мастер спорта по плаванию в бассейн. И я готова поставить ему все пять баллов, потому что получилось у него это так умело, что чувствую сразу, как моя тайная часть тела в его власти.
— Тише, девочка, ты ведь не хочешь, чтобы Саня присоединился к нам и мы здесь устроили тройничок? Или все же хочешь? — Все еще так близко находится ко мне его лицо, откуда прилетели эти слова, а я нахожусь в ступоре. То ли от того, какую бурную деятельность он разворачивает в моих трусиках, то ли от осознания того, что действительно Александр неподалеку, а дверь в раздевалку ни черта не закрыта.
Но вероятно смущает этот факт только меня, потому что мужчина уже за это время пока я в прострации находилась, сбросил костюм, хоть я этого и не вижу, но чувствую, как что-то твердое упирается в мою попку и желает прорвать ту слабую оборону в виде трусиков.
— Думаю, это будет нам мешать, — не только я вспомнила об этом моем единственном атрибуте из одежды, потому что вместе с этими словами мужчина одной рукой стягивает с меня трусики, а другой играет со мной там… Да таким образом это делает, что я уже даже сама не хочу вращаться или спорить с Маратом, сейчас я только все больше извиваюсь в его руках и чувствую, как между ног становится так влажно, что даже стыдно… Это же нужно было дожиться до того, чтобы течь в театре… Почитатели высокого искусства явно бы не поддержали такой моей страсти и излили бы полно грязи на меня за то, что оскверняю такое святое место.