И, будто почувствовав мою готовность сдаться, Сигард скользит одной рукой ниже, на трепещущий живот. Комкает ткань рубашки, тянет её вверх невыносимо медленно, давая мне время остановить его. И, когда я этого не делаю, наконец накрывает ладонью лобок, сразу вжимая пальцы туда, где уже мокро и жарко, отчего меня буквально встряхивает, а из груди вырывается жалобный стон. Кажется, я уже от одного этого бесстыдного прикосновения готова кончить.
– Медовая моя девочка, – шепчет сладко, целуя шею, вылизывая в самых чувствительных местах. Сжимает грудь. И потирает там внизу, доводя меня почти до безумия. – Такая мокренькая и горячая для меня. Я должен обязательно попробовать тебя на вкус, вот здесь, – он хлопает кончиками пальцев по моему клитору. – И везде. Всю тебя оближу.
Бёдра сами собой дёргаются, так хочется, чтобы он продолжил ласку. Прикоснулся без ткани. Дал мне наконец такую вожделенную разрядку.
С губ срывается нетерпеливое хныканье.
А в ответ я слышу довольное урчание и мужские пальцы наконец отодвигают мокрые трусики. И зачем только надевала? Проходятся невесомой лаской по припухшим губкам, раздвигают и прижимаются к клитору, потирая точно так, как мне хочется.
Наверное, я ещё никогда так быстро не кончала. И так сильно от одних лишь пальцев… Меня словно взрывает изнутри, сотрясая крупной дрожью и выгибая дугой. А этот изверг и не думает останавливаться, лаская ещё настойчивей, закручивая новую пружину животного удовольствия. Внезапно кусает за шею, и я снова взрываюсь с гортанным стоном, полностью потерявшись в пространстве.
Возможно именно поэтому я даже не замечаю, как оказываюсь лежащей на спине. Сверху меня придавливает огромное мужское тело, вклиниваясь между дрожащих бёдер. А губы сминает по-животному голодным поцелуем.
Глава 8
Я почти всю свою взрослую жизнь была уверена, что не люблю целоваться. Ну что может быть приятного в этом слюнявом деле? В том, чтобы позволять кому-то постороннему лезть к тебе в рот своим языком? Весь этот обмен жидкостями.
Даже вспоминать не хочу свой самый первый в жизни поцелуй, когда меня чуть не утопили в слюнях, а губы пытались всосать, как в пылесос. А с общажного балкона над головой при этом улюлюкали наши с «пылесосом» однокурсники, заметившие, как меня зажал на крылечке этот пылкий целователь, после нашего свидания, такого же неудачного, как поцелуй.
В общем… не любила я целоваться с тех пор. И не попадалось мне никого, в моём не особо богатом опыте, кто бы сумел изменить это моё предубеждение.
Поэтому, когда я осознаю, что мой рот буквально взят штурмом одним наглым и пылким медведем, в голове мелькает досадливая мысль: «Эй, ну зачем портить всё вот этим вот?». И напрягаюсь невольно, упираясь в плечи Сигарда ладонями. Готовясь к тому, что весь несвойственный мне порыв заняться сексом с почти-незнакомцем сейчас исчезнет, и придётся от этого почти-незнакомца как-то отбиваться.