При этом я чувствую, насколько тяжело ему даётся эта сдержанность. Мышцы под моими ладонями ощущаются стальными канатами. На коже выступила испарина, делая вкусный мужской запах, окутывающий меня, ещё более концентрированным.
− Знала. Но очень давно. И это ты просто большой, − фыркаю смущённо, чувствуя себя, как никогда уязвимой и беззащитной. Абсолютно, нараспашку открытой.
И одновременно защищённой тем недюжинным самоконтролем, который мне демонстрирует сейчас мужчина, способный сломать, или покалечить меня одним лишь неосторожным движением.
Дискомфорт и болезненность уже давно отступили. Но всё равно каждое его движение, как по оголённым нервам. На грани. И это всё больше меня заводит. Весь он меня заводит, такой большой, сильный, шикарный просто. И полностью мой. Хотя бы на эту ночь.
Утихшее было пламя, разгорается с новой силой, горячими волнами распространяясь по моим венам, омывая изнутри.
И мне уже мало… мне хочется быстрее и сильнее, даже глубже. Нетерпеливо царапая широкую спину, я вскидываю навстречу бёдра, подгоняя, откровенно намекая. Кусаю за шею, упиваясь той дрожью, что пробегает по огромному телу, его возбуждённым рычанием.
− Дразнишь? − подхватывает он меня ладонью под копчик, врезаясь сильнее. – Готова к большему?
− Ага, − закатываю глаза.
− Ну держись тогда, − хищно усмехается Сигард, поднимаясь надо мной. Подхватывает мои ноги, забрасывая себе на плечи. Прихватывает зубами щиколотку, сжимает мои бедра, вбиваясь теперь сильнее.
От смены позы его член внутри ощущается настолько остро, что каждый удар, как вспышка, толкающая за грань сумасшествия. И вскоре я уже мечусь под ним, как ненормальная, сгорая в животном удовольствии, хныкая и в голос крича. Умоляя о большем. Умоляя о пощаде. Внутри поднимается что-то такое глубинное и дикое, такое незнакомое и пугающее, что кажется, я не вынесу этого… растворюсь нахрен в чём-то слишком неизведанном. И неосознанно бегу от этого чувства, оттягивая свой финал как только могу.
− Не сопротивляйся этому, ягодка, − рычит он мне в губы, отпустив ноги и склонившись к самому лицу. – Позволь нам стать едиными.
− Я не могу. Это слишком, − выдыхаю сипло.
− Можешь. Тебе понравится, − обещает он ласково, снова поднимаясь надо мной. Выскальзывая из моего тела. Но только для того, чтобы в мгновенье ока перевернуть на живот и, дёрнув за бёдра назад, поставить на четвереньки.
Пристроившись позади и до синяков впившись пальцами в мои бёдра, врезается в меня сразу на всю глубину, не давая больше прийти в себя, сметая все мысли напрочь жёсткими ударами члена, кажется, в самое сердце.