И убрал электрошокер.
— Адвокаты, потом, если им удается пробиться к подзащитным, когда следы еще видны, насчитывают по пятьдесят-шестьдесят точек. Это тридцать ударов. Как ты после третьего, Жень?
— Норм… почти.
— Да-а?
И он прижал шокер к жениной шее с другой стороны.
— Рраз… — прошептал Женя. — Два… три… четыре… пять… шесть…
— Получше, — сказал Кирилл Иванович, убирая электрошокер. — На троечку. Ладно, отдохни чуток.
— Это не все? — с трудом выговорил Женя.
— Нет, Женя, это не все.
— А врачи?
— Какие врачи, Женя?
— Тюремные…
— Забудь об этом. Даже, если ты заявил о пытках, тюремный врач посмотрит на тебя с расстояния метров в пять, причем лучше в одежде, чтобы не трепать себе нервы, и напишет в заключение, что ничего не видел.
— Я понял…
— Но что ты реально можешь сделать, так это убедить оперативников в том, что тебе плохо настолько, что ты все равно ничего не сможешь подписать, даже если бы хотел. Что ручку держать не в состоянии. Что не сможешь поднять руку и приложить палец к сканеру. Говори, что тошнит, что кружится голова, тупо смотри на них и говори, что ничего не понимаешь. Говори: «Мне плохо, я плохо себя чувствую». В ответ на все вопросы.
— Понятно…
— Ну, что, продолжим?
— Давай, — выдохнул Женя.
Сколько было еще разрядов? Десять, пятнадцать? Женя, сбился со счета.
Наконец, майор убрал электрошокер и снял наручники.
— Все, хватит на первый раз.
— Насколько это меньше того, что бывает в СБ?
— Раза в три. Встать можешь?
— Вряд ли… — прошептал Женя.
Тело не слушалось, его трясло.
— Анка в таком же состоянии с вами поспорила?
— Нет, уже когда мы шли в лагерь.
— Ну, это поддавки.
— Угу! На тебя я посмотрю, сколько ты выбьешь.
— Нисколько, даже спорить не буду. Я перед этим все не выбивал.
— Ну, перед этим понятно, — хмыкнул Кирилл Иванович. — А в спокойной ситуации?
— Обычно не промахиваюсь. Но сейчас у меня руки дрожат.
— За что ты мне нравишься, Женя, так это за честность. Между прочим, то, что было сейчас — бледная копия того, что может быть на самом деле. Достаточно сказать, что здесь тебе не страшно. По крайней мере, не так страшно. Ты же понимаешь, что, если ты с моих занятий не вернешься, с меня Альбицкий голову снимет. Там Альбицкого не будет. Кстати, он очень настаивал, чтобы ты у меня прошел весь курс, полностью. Конкретно ты, конкретно весь курс. Если конечно хочешь миссии в России.
— Я знаю, он не хочет, чтобы я уезжал.
— Вообще-то ты клятву давал подчиняться.
— Так я и подчиняюсь. Но это же не значит, что я должен молчать о том, чего хочу.
— Жень, полный курс это с зачетом.