— Рашитов Дамир Ринатович и Грановский Ян Александрович, — продолжил читать судья, — организованной группой по предварительному сговору совершили убийство судьи Беленького Эдуарда Васильевича, что полностью подтверждается материалами дела….
И снова бесконечные выдуманные подробности.
— Ян, он так о каждом эпизоде будет читать?
— Да, — сказал Ян.
Виновными признавали всех. В том числе Гену Дудко в убийстве прокурора Земельченко и Валерия Рекина в пособничестве, и всех, кроме Валерия, — в участии в деятельности запрещенной террористической организации. Причем Дамира назначили организатором и не забыли и уральского губернатора, фамилию которого он едва помнил.
Все, как просила прокурорша.
Судья читал приговор весь день с перерывом на обед, когда можно было хотя бы сесть на скамью, чтобы передохнуть.
После перерыва продолжил. И чем дальше он читал, тем тише становился его голос, невнятнее речь и неразборчивее слова.
К вечеру добрался до сроков.
— Грановскому Яну Александровичу по совокупности преступлений путем частичного сложения сроков назначить наказание в виде лишения свободы в исправительной колонии строго режима сроком на 24 года. Дудко Геннадию Юрьевичу — сроком на 14 лет, Рекину Валерию Семеновичу — сроком на 6 лет и Рашитову Дамиру Ринатовичу — назначить наказание в виде смертной казни.
— Я правильно услышал? — тихо спросил Дамир Яна. — Смертная казнь, да?
Тот промолчал и попытался скованными руками поддержать товарища за локоть.
— Я не упаду, — сказал Дамир. — Я держусь, Ян.
— Это только суд первой инстанции, — сказал Олег Николаевич, наливая чай. — Будет апелляция, потом кассация.
— Меня от вас увезут? — спросил Дамир.
— Пока нет. До апелляции считается, что приговор не вступил в законную силу.
— А потом?
— Потом по результатам апелляции.
— Нацлидер смилостивится?
— С ним иногда бывает, Дамир. Без всякого сарказма. Он как-то одного человека даже к умирающей матери отпустил.
— Видимо, давно было.
— Давно, но тот человек был откровенным его врагом, а вы ведь совсем не при чем.
— Думаете, он это понимает?
— Нисколько не сомневаюсь. Он же не дурак.
— А если приговор устоит в апелляции?
— Если устоит смертная казнь?
— Да.
— Тогда увезут.
— В Лефортово?
— Да.
— Сколько мне осталось?
— До апелляции около месяца. Но потом еще кассация.
— Месяца два?
— После кассации можно жаловаться в Верховный суд, потом в президиум Верховного суда…
Дамир смотрел вопросительно.
— Полгода, — сказал Штерн. — При самом плохом раскладе.
— Это будет уже зима, да?
— Дамир, все еще не окончательно. Еще есть шансы.
— Зачем вы даете мне надежду?