— По-моему, его здесь нет, — неуверенно сказала она.
— Совсем? — изумился Александр Филиппович. — Может, похож кто-нибудь?
— Вон тот, слева, — кивнула Олимпиада Ивановна на Дамира. — Но вряд ли это он. Тот был гораздо смуглее.
— Может быть, освещение? У нас лампы светодиодные.
— Может быть, я его мельком видела. Но я не уверена. А, если это не он? Его ведь осудят?
— Ну, что Вы, Олимпиада Ивановна, на основании одних ваших показаний никого не осудят. Будут экспертизы, будет психологическое обследование. Невиновен — отпустим. Опознаете?
— А можно написать, как есть? Что вон тот парень похож, но я не уверена?
— Конечно, Олимпиада Ивановна! Так и напишем. Да вы еще на суде будете показания давать, скажите, как есть.
Олимпиада Ивановна подписала протокол, и ее отпустили с миром.
Уф! Даже угрожать не пришлось. А то он уже заготовил спич о том, что если не Дамир Ринатович, то Олимпиада Ивановна. Она же там рядом стояла.
Вася Кивалин ждал в кабинете.
— Есть, — усмехнулся Маленький, входя.
— Я уже видел, — и Василий Иванович кивнул на экран компьютера. — А знаешь, что Альбицкий заявил?
— Что парень не его? Ну, так! Подозрения отводит.
— А если действительно не его?
— А нам-то что? Для суда материалов достаточно. Обвинение надо предъявлять.
— В убийстве?
— В терроризме.
Дамир лежал на кровати в своей камере. По-прежнему один. Илья Львович жалобу, конечно, подал, но пока безрезультатно. Следователь только пожал плечами: до тридцати суток по закону можно держать в одиночке.
Гнилой матрас в палец толщиной, сквозь который в тело врезаются пластины железного каркаса кровати. Окно, застекленное крашеным стеклом и забранное двойной решеткой, почти не пропускает свет. Тусклая лампочка под потолком, которую не выключают на ночь.
Зато вполне приличная светло-зеленая красочка на стенах, даже не облупленная.
На подмосковных железнодорожных станциях есть такие исторические сортиры. Подкрашены, отреставрированы. Стиль ампир с плоскими белыми колоннами. Только вместо унитаза — дырка в полу.
Россия похожа на такой сортир. Подкрашена, отреставрирована. Стиль ампир. Все как в Европе! О! Даже лучше: роскошь, гранитная плиточка, чистота. Можно обмануться, если не заглядывать внутрь. А там — азиатская дырка в полу и первобытная вонь.
Здесь, правда, был унитаз. Прогресс! Только от остальной камеры не отделен ничем, даже занавеской. Да и зачем? И то сортир, и то сортир.
Передачи пока не было, а есть местную еду невозможно: только хлеб и воду. На них Дамир и прожил последние несколько дней. Не считая адвокатской шоколадки.