Я ведь не готова отбиваться от журналистов. Совершенно. Я прекрасно отдаю себе отчет в том, что расшатана. Мне хотя бы пару дней отдыха.
Неужели, я так много прошу?
После похищения у меня была всего одна ночь в относительном спокойствии. А дальше, как снежный ком…
Все веселее и веселее.
Через открытое окно доносится рык мощного мотора.
Я подхожу ближе и вижу, как яркие фары выжигают тропинки в темноте. Внедорожник Макарова вместе с двумя машинами охраны покидает участок.
Макаров
В салоне джета не работала система кондиционирования.
Вернее, стюардесса уверяла, что дело в норме, система работает и вообще это лучший самолет в своем классе, здесь не может быть никаких неисправностей.
Только вот дышать все равно было нечем.
Алексей дорвал галстук и одним взглядом прогнал ассистента, который подскочил, чтобы снова объяснить за свежий воздух. Его уже нагрузили температурами, потоками вентиляции и прочей ересью.
Достаточно.
Наслушался.
В самолете находилось двенадцать человек, если не считать экипаж. Охрана, отдел сопровождения сделки и его новоиспеченная жена с доктором.
Полина.
Полина Макарова.
Она напряглась, заметив его пристальный взгляд. Горделиво вздернула подбородок и встретилась с ним глазами.
Ее алые губы тронула деланная улыбка. Она по-кошачьи потянулась, положив ладони на ручки, обитые кожей, и поднялась со своего места.
— Не вставай, — грубо бросила она доктору.
После чего повернула к мягкому дивану, на котором сидел Макаров. Она небрежно шагнула вперед и задела коленом бедро Алексея.
— И долго он будет ходить за мной? — спросила она у него, встряхнув головой. — Он действует мне на нервы.
Она протянула ладонь к квадратному бокалу с янтарной жидкостью. Алексей заказал порцию, но не притронулся к ней. Полине тоже не дал, отодвинув бокал к стене.
— Сколько будет нужно, — произнес он и посмотрел на женские тонкие пальцы, которые перестали охотиться за бокалом и переключились на его запястье. — Я решил, что к тебе нужно кого-то приставить на постоянной основе.
Полина сдавила его кожу, словно проверяла, живой он или нет. Она фыркнула, не добившись никакой реакции, и вдруг рывком захлопнула шторку иллюминатора. Ей хотелось устроить сцену, Макаров чувствовал это кожей, но обстоятельства складывались так, что ей приходилось сдерживаться.
Может быть, впервые в жизни.
— Полегчало? — спросил он, взглянув на нее из-под бровей.
Она лишь закатила глаза и сжала кулаки так, что подпиленные ногти впились в ладони.
— Ты что-то не выглядишь, как счастливая новобрачная.
— Ты тоже не тянешь на счастливчика. Сидишь хмурый, — ее голос кольнул укором.