Весь берег усыпан пристанями каменными и деревянными, длинными и короткими. Водный транспорт пришвартован. Некоторые лодки ветхие. Другие перевёрнуты на пристанях вверх дном.
Этот город пустовал. Жило несколько семей, поэтому так тихо.
Всё утопало в цветах, кустах и высокой траве. Запущенность понятна. Очень мало волков. Все жители города столпились на летней кухне.
Между пристанями имелся городской пляж. И хотя уже осень, бабье лето не отпускало. Купались дети. Детей больше, чем взрослых. Когда мы проплывали на катере мимо них, волчата радостно приветствовали нас. За их спинами стеной стояла подпорка из камней, поросшая плющом. Выше площадка с красивыми перилами. А уже на этой террасе под сеткой, что обвивал виноград, располагалась летняя кухня. Там имелась печка, один большой стол для стаи. Жарили мясо и, похоже, варили пиво.
Река уносилась дальше Догоды, разветвлялась в разные стороны, петляя между горных проёмов.
На деревьях пожелтели листья. Ветерок горячий шевелил мои волосы, когда я выходила на широкую главную пристань, собранную из мощных камней. В дальнем конце пристани возвышалось здание похожее на средневековую ратушу.
Город Догода сразил своей красотой так сильно, что я первые два часа, пребывая в нём, молчала. Я! Молчала! Наслаждалась невероятной тишиной, горным воздухом и просто сказочной красотой построек.
Через реку имелся мост на другой берег. Но там всё лесом заросло. Но именно оттуда нужна моему племени дорога.
И остатки второго моста, который, видимо, разрушали принудительно. Здесь была битва. И серьёзная. Кто с кем, непонятно.
Приехала я со Сварогом и Алиной. Волотом и Радой. Именно они не дали мне растеряться, когда оно меня спросило:
— Что за букашка кусачая пришла ко мне в гости?
Басило откуда-то сверху, а мои глаза упёрлись в волосатый живот. Шерсть светло-русая, под ней просматривались рельефные мышцы.
— Здравствуй, Геннадий Гурьянович, — поздоровался Сварог.
— Здравствуй, Владимир Гурьянович.
Но они не были братьями. Эта горилла — Многоликий.
Он подтянул юбку и присел на корточки передо мной. Потому, что я не удосужилась голову поднять, чтобы посмотреть на него.
У Рома или теперь его звали Гена, волосы торчали в разные стороны, он, похоже, только искупался с шампунем, и у него шевелюра, как в рекламе, очень объёмная. Бородка золотистая, большие серо-голубые глаза….
В нём всё было большое!
Он трогал меня своим колким колдовством, и мне пришлось сделать невинные испуганные глазки, чтобы оно меня руками не трогало.
Гена пошарил в кармане своей юбки и протянул мне ладонь. А на ней лежал изящный золотой браслет. Широкий с филигранью, усыпанный яркими голубыми камушками.