– Всё, вылезай, – велел мой мучитель и протянул полотенце. – Не вытирай спину, просто промокни. – поучал он, по-прежнему не глядя на меня.
Ну разумеется, я не собиралась растираться. Любое прикосновение к коже было адски болезненным. Но мне всё равно пришлось обмотаться полотенцем, потому что голой рядом с этим властным боссом я чувствовала себя совершенно беззащитной.
– А теперь – ложись в постель, – последовал следующий приказ.
19
Как же мне плохо.
Всё вокруг кружилось и вертелось. Даже не уверена, что сумею выжить в этом водовороте. Качка, которую поначалу я практически не воспринимала, стала настолько осязаемой, что ощущалась почти живым существом. Врагом, желающим мне зла. Вставшим на пути к моей цели – добраться до кровати. Сейчас она казалась почти недосягаемой.
Одной рукой я придерживала полотенце на груди, а другой – сама держалась за стену. Только бы не упасть. Если я грохнусь на пол в некрасивой позе, полотенце распахнётся, и мой работодатель увидит всё, что принято скрывать от посторонних глаз. Тем более муских.
От его помощи я с возмущением отказалась и теперь пожинала плоды своей гордыни.
Только бы дойти.
Даже смешно. Тут всего шагов десять. Может, пятнадцать. Но сейчас я была такой слабой и беспомощной, что каждый сделанный шаг являлся подвигом, победой моей силы воли над бренным телом.
Наконец повалилась на кровать. Полотенце на спине натянулось, и я взвыла от боли.
– Снимай его, – велел Джон.
А мне захотелось стать маленькой-маленькой, свернуться калачиком в какой-нибудь скрытой от посторонних глаз пещере и издохнуть там. От стыда за свою глупость, которая привела к таким последствиям. От унизительной ситуации, в которой я оказалась.
На месте моего работодателя я бы высадила себя на ближайшем берегу и уплыла, не оборачиваясь.
Подняла глаза на Джона и только потому, что он был каким-то размытым, лишённым чётких очертаний, поняла, что плачу. И эти мокрые дорожки на щеках – мои слёзы.
– София, – он опустился рядом со мной на кровать, – до ближайшей больницы добираться часа четыре. А твои ожоги нужно обработать немедленно, чтобы не подхватить инфекцию. Поэтому прекрати жалеть себя и предоставь мне доступ к своему телу.
– Не могу, – понимая весь масштаб собственной глупости, я всё же помотала головой. – Вы увидите меня голой.
И вдруг остро осознав, что совсем скоро могу умереть от инфекции, зарыдала с новой силой.
Надо отдать должное Джону. Он не начал кричать, не стал обзывать меня дурой или идиоткой, хотя я, как никто, заслуживала этого. Он лишь тяжело вздохнул и медленно, терпеливо, спокойным тоном, как разговаривают умалишённой, сказал.