— Девка, тебе приказано отпра-ааа…
Молодой парень замер, выпучив глаза. Самому едва второй десяток стукнул. Вон как глаза таращит, бедняга. Полный диссонанс. Ждал голую красотку, а тут… страшилище, одним словом.
— Так че надо делать-то? — я бы и сплюнула на пол для достоверности, да жалко.
— Так это… я девку ищу. Молодую, наложницу хозяйскую, — ой ты флайер сбитый, он ещё смущаться умеет!
Миленький даже. Копна буйных рыжих волос, бесстыжие веснушки, глаза только не зеленые — янтарные. Лис? Не люблю эту хитрую братию.
— Девок не знаю, а меня тут секретарь хозяйский поселил! Самолично! — ногти не показывать. Они у меня с лаком, надо будет избавиться в ближайшее время. — А над тобой чего, подшутили, да? У меня на прошлой службе такие же шутники были, ох я их и проучила, — ухмыльнулась недобро.
Маскировка так себе, раскроется за пять секунд, но я и надолго и не рассчитываю.
— Так ты кто, девка, а?
Удар по шее был легким, точным — не зря нас палками мастер Синь гонял по двору в свое время. Ни разу не пожалела, что пришла когда-то подглядывать во двор одной из мелких школ боевых искусств. Оборвыш-девчонка, спичка-спичкой, но злости во мне тогда было много. Не знаю, что бы из меня выросло, если бы не старый мастер. Пожалел. Мозги хорошо вправил. И даже кое-чему научил. Не сразу я, правда, оценила эту науку, но так всегда бывает.
Лис захлебнулся воздухом, упал, беспомощно разевая рот. Правильно, нечего горло открывать. Где там их инстинкты нелюдские?
Наклонилась над ним, удерживая за ворот рубахи:
— Я тебе не девка, идиот малолетний. Мне плевать, что там старая интриганка задумала, но, поверь, я тоже твою жизнь могу сделать невеселой, — прошипела, жестко глядя в глаза.
Эх, прощай налет цивилизации. Здравствуйте, старые деньки в борьбе за выживание.
— Так что: либо ты садишься — и мы говорим тихо и откровенно, либо… поверь, господин Эренрайте за меня столько денег выложил, сколько тебе за всю свою жизнь даже краем глаза не увидеть. И, если со мной что-нибудь случится, вам всем придется горько пожалеть. Не тебе судить, щенок, наложница я или кто другой.
Стоит оговориться, что не из природной злобы я так себя вела. Оборотни очень чутко прислушиваются к голосу силы. Им важно повиноваться сильнейшему, слабость они презирают. Нет, самки могут рассчитывать на снисхождение и даже некое благоволение и нежность, но я-то не оборотень.
— Г-госпожа… отпусти, понял я, — буркнул строптивец, сверкнув медовыми глазами.
Легонько тряхнув его ещё раз — попробуй-ка сдвинь такого бугая — резко шагнула в сторону.