— Нормально значит, да? — так вкрадчиво, что вдоль позвоночника ползёт липкая дрожь.
Киваю, всё так же не поднимая глаз. Бросает в жар. Угроза, безотчётная, на уровне инстинктов, парализующая, замедляющая восприятие.
Его рука оказывается на моём животе, уже едва заметно выпирающем, прожигает сквозь тонкую гладкую ткань. Шероховатые пальцы лениво разводят полы халатика, даже не потрудившись развязать поясок. Демонстративно медленно ведут по полоске оголившейся коже ниже пупка, по лобку, грубо раздвигают половые губы.
— Не надо, — всхлипываю тихо, перехватывая его запястье.
Каменное. Даже сжать не могу. Ногти впиваются в напряженные мышцы, но Рам, кажется, этого просто не замечает. Грубо надавливает на клитор сухой подушечкой, отчего я непроизвольно становлюсь на носочки в попытке увернуться. Бесполезно, только сильнее трёт. Хочется заскулить от раздирающих болезненно- тягучих ощущений.
— Так нормально же всё, да, Лен? — с откровенной издевкой.
Вместо ответа я поднимаю наконец голову и встречаюсь с его непроницаемым чёрным взглядом. Черты лица заострились, губы сжаты в злую линию, ноздри подрагивают. Он в бешенстве похоже. В голове мелькает мстительное удовлетворение. Бессмысленное и сладкое. Как далеко он зайдёт? Не решится же…Вот так…
— А у тебя нормально? Точно? — копирую его ухмылку, не скрывая вызова.
Не знаю, что в меня вселяется, но я поднимаю ладонь и легонько хлопаю Рама пару раз по щеке.
Время застывает, а затем ухает в пропасть со световой скоростью.
Зрачки напротив сужаются до точки и разом взрываются, полностью поглощая темно-карюю радужку.
— Точно, Лен, — скалясь, шипит Рамиль мне в лицо.
— И у тебя сейчас будет… — угроза, но меня от неё вдруг сладко ведёт.
Да. Будет. Да…
Рваный выдох, боль в перехваченном запястье, поворот, и тазовые косточки впиваются в край столешницы. Рам наваливается всем телом сзади, вынуждая прогнуться и практически лечь на стол. Выставляю вперед свободную руку, упираюсь на локоть, свешиваю вниз голову. Я не сопротивляюсь — я жду, вся дрожа от предвкушения. Кажется, я только этого всё утро и ждала. Я сгорю сейчас от собственной дерзости и от животного грязного желания, полыхнувшего в керефовских глазах и перекинувшегося на меня. Жалящий хлесткий шлепок по левой ягодице оседает в промежности тягучим ноющим возбуждением. Стон вылетает сквозь сцепленные зубы — его пальцы проникают в меня, раздражая шершавой сухой твердостью. Таранят быстро, натирая набухшие от притока крови нежные стенки.
Рам отпускает мою заломанную за спину руку, и я прячу полыхающее лицо в ладонях. Шорох приспускаемой ткани. Крепкие бедра вжимаются в мою задницу. Давление ладони на поясницу, толчок, и я утробно стону, широко распахивая глаза.