Это мелкая, почти незаметная дрожь. Непроизвольное трение об ткань — а ее соски стали очень чувствительными — и почти инстинктивное желание подставиться под ласку.
Больше всего на свете ей сейчас хочется развести ноги и позволить мне все.
Если она так сделает, я исполню любые ее желания. Потому что, мать вашу, я не железный.
Иногда я просил девок подробно описывать ощущения в процессе. Они так смущались, что кончали чисто от слов.
Тогда я доводил их опять, пока не изучил все.
Я не мог объяснить себе, зачем это делаю. Ведь Клара умерла, а я не достоин счастья.
Но моя рациональная часть никогда не сдавалась. Она говорила, что раз уж я не выполол все «сорняки», как обещал Кларите и не засеял земли чем-то богоугодным, то и в остальном буду удерживать власть.
Мужчины понимают силу и боль. Покорить девку проще всего через удовольствие и любовь. Через ее любовь, разумеется.
А бабе сложно не полюбить того, от кого она кончает.
Привязывая к себе любовниц, я наверняка разрушал семьи.
Бабам трудно жить в дешевой норе с неумехой, да еще нищим, вспоминая, что она «упустила».
Но если мир отобрал у меня Клару, а баба сама обманывает своего мужа, в чем я виноват?
А эта чика никого не обманывает. Она просто моя.
Первым делом Фернандес выяснил про ее ухажеров и доложил, что ничьи ухаживания чика не принимала.
Меня ждала.
Меня начинает совсем вести, и это плохо.
А когда я слышу тихий, но полный жгучего удовольствия стон Анхелы, то теряю голову.
Перед глазами все плывет, и единственное, чего мне хочется — сожрать эту чику. Целовать ее до одури и вдалбливаться в нее так, чтобы она сорвала голос от сладких криков.
Ебать ее до утра, пока мы оба не обессилеем от этой скачки.
Не знаю, что там плел Хименес, но сейчас ей не может быть больно.
Блять. Я резко отворачиваюсь от чики, которая все равно на меня не смотрит, и через несколько движений спускаю в сторону. На пол.
Кровать мне нужна чистая и сухая. Хотя она уже не сухая.
А чика стонет опять. Ей горячо и охеренно хочется ебаться.
— Давай спать. Уже глубокая ночь, — я произношу максимально чувственно.
Блять, а я неплохой актер, когда нужно.
Но чика спать, конечно же, не хочет.
Она вдруг переворачивается на спину, а в ее синих глазах, помимо желания, столько ярости, что я воспринимаю это как прямой приказ.
Обнимаю ее — она даже не сопротивляется — и целую, жадно проводя языком по ее нижней губе.
Хер знает, почему, но ангелка это дико заводит.
Она стонет прямо мне в рот, не в силах сдержаться… и кончает.
Полностью теряет над собой контроль, кричит и бьется у меня в руках, а я чувствую себя малышом, который видит рождественское чудо, не меньше.