Хотя я знаю, что он нарочно так, мне нравится все равно.
И это ужасно. Потому что Рейес просто играет со мной.
Я выключаю воду, ведь стоять под ней и не мыться — глупо. А еще это шанс отойти от Рейеса подальше за полотенцем.
Кажется, я чувствую его запах лучше, чем запах химической розы.
Такого не может быть.
Я говорю:
— Ты все меряешь деньгами. А я не шлюха, Рейес. Я не продавала себя.
Я не успеваю вытереться — Рейес забирает полотенце у меня из рук, легко окутывает им и начинает мягкими точными движениями вытирать меня сам.
— Урод, который тебя продал, сдох. Я его казнил. А деньги… мне больше не присылать деньги твоей семье, Анхела?
Кровь бросается мне в лицо, и я опускаю голову.
— Ты же знаешь… без меня они не выживут. Лишние рабочие руки в семье — роскошь. А я сейчас старшая. Не представляю, как они там!
— Они хорошо, — Рейес заканчивает меня вытирать, — мой человек за ними приглядывает, их никто не обижает. А твоему братцу очень полезно повзрослеть.
Меня охватывает странное чувство.
Рейес знает мою семью. Моих самых близких и любимых людей.
Понятно, что он делает все только затем, чтобы шантажировать меня их жизнями, если что.
Но все равно его участие в нашей жизни — поразительно. Кто он, и кто мы.
— Заканчивай сопротивляться и придумывать причины отказов, чика. Когда девушка не может выбрать, чего она хочет, нужно помочь ей выбрать, — Рейес ловко разворачивает меня так, что полотенце разматывается и падает на пол.
Я голая оказываюсь притиснута к Диего Рейесу, а он целует меня, одной ладонью обхватив мое лицо, а другой сжав попу.
Весь наш разговор он был возбужден, а теперь, кажется, еще больше.
И вдруг он отрывается от моих губ.
— Давай научу, Анхела. Чтобы тебе больше не было больно, не сдерживайся. Просто слушай свое тело. Тебе приятно стоять руки по швам?
Да что же он такое говорит! А внутренний демон уже отвечает моим голосом:
— Нет.
— Тогда обними меня. Прижмись. Потрогай. Поцелуй — это не только губы, чика. Это, как танец не только руки или ноги. Танец — все тело. И даже мысли.
Я понимаю, о чем он. Невозможно хорошо танцевать лишь частью себя.
Как бы там ни было, Рейеса не привлекает неопытность.
Я закидываю руки ему на шею, а моя грудь распластывается об его торс, но соски почему-то твердеют, а ноги, наоборот, слабеют.
Немыслимо. Я сама обнимаю Диего Рейеса. Опять, как и тогда, когда он нес меня на руках.
И я буду это делать, чтобы задурить ему голову.
Главное, помнить, что он тоже со мной играет. И что как игрок он опытнее…
— Никакой боли… Ты поддаешься… и растворяешься, — Рейес говорит тихо и вкрадчиво. Очень нежно. А затем целует меня опять.