Реальность возвращалась ко мне урывками. Вот мерное укачивание автомобиля. Я лежу на заднем сиденье, ноги согнуты, коленками упираюсь в холодное стекло. Ремень на мне застегнут, но из-за неудобства позы больно врезается в мой бок. Я хочу спросить, куда мы едем, куда меня везут, но на это недостаёт сил. Да и думаю только о том, что у меня забрали Дашку. Только вспомню, как её уносят, так порываюсь встать, идти спасать, но и на это сил не хватает.
Потом меня несут на руках. Неловко и тоже неудобно. Вспоминаю, как на руках меня муж нёс. В день свадьбы, да и раньше, до того, как стал монстром, любил носить. Например — в постель. Он сильным был, в полной мере я ощутила на себе его силу только после перевоплощения в чудовище.
А сейчас несут — кажется вот-вот выронят. Но все равно. В снегу я уже лежала, воротник куртки мокрый, холодит кожу. С усилием открываю глаза и вижу усы. Кажется вдруг — дед. Мой дед. И я снова маленькая, в деревне, уснула играя, и несут меня спать в кроватку, подушки на которой накрыты кружевными салфетками — для красоты. Но деда давно нет. И вспоминаю вдруг машину. И даже имя — Игорь.
— Помоги сапоги снять, — командует его жена. — Куртку тоже. Одеяло неси. Девочка, чаю попей, с лимоном и мёдом, горячий.
Мне приподнимают голову, в рот течёт сладкая до приторности и одновременно терпкая жидкость. Закашливаюсь, затем послушно глотаю все. Мою голову вновь опускают на подушку.
Потом просыпаюсь и даже не понимаю, какое время суток. В доме, а это дом приземистый потолок и тёмные обои на стенах. Узкое окно зашторено и кажется, что ночь. Но дверь открывается и из соседней комнаты вливается свет. Дневной.
— Где я? — говорю хриплым голосом, горло пересохло и не хочет выпускать из себя воздух. Впускать тоже, кажется, задохнусь.
— Мужики же с ребёнком ушли, — говорит женщина. — Не бросать же тебя на дороге… Мы на дачу ехали как раз, вот тебя и взяли.
При слове ребёнок резануло по сердцу. Струдом привстала на кровати. На тумбе рядом чай, остывший уже. Тянусь к нему и рука моя дрожит. Думала просто смочить горло, но неожиданно пью жадно, до дна. Чай отдаёт малиной, тоже отправляя меня в детство мыслями. Не время.
— Спасибо, — отвечаю я, и теперь слова даются мне легче. — Я пойду.
— Куда ты? — удивляется она. — Лежи пока…
Но я встаю. Встать оказалось легко. А вот идти… Голова закружилась, а я стала лёгкой-лёгкой, словно пушинка. Но только вот не взлетела, а камнем свалилась вниз. Оттуда смотрю на хозяйку домика. На ней тапочки смешные, с ушами и мордочкой зайца. Человек в таких тапочках не может быть плохим, думаю я. А потом вспоминаю, что в этом мире возможно все.