Голову наверх поднял, отсчитал окна — так и есть, Ольгино прямо по курсу. Кухня. И снег с откоса сметен. И как это было? Ольга приехала вечером, а она точно приехала, мой же водитель отвёз. Потом рассердилась на что-то, открыла окно, выбросила вниз горшок с несчастным цветком, а потом уехала? Как-то… странно.
Бросился к подъезду, влетел наверх, забыв про лифт, перешагивая через три ступени. Снова вошёл в комнату. Осторожно, чтобы ничего не испортить и не наследить, скоро будут специалисты работать. Наклонился, осматривая поверхности — на всех них ровный, непотревоженный слой пыли. Вещи в порядке. А вот диванчик, на котором судя по всему спала Дашка. На нем неопрятно скомкана подушка, кто-то сидел здесь, судя по всему долго. Рядом на журнальном столике пыль потревожена. Книга лежит, открытая на сорок шестой странице. Ольга сначала села, читала, а потом внезапно пошла и выбросила цветок? Видимо ей очень не понравился сюжетный ход.
На кухне так же. На столешницах пыль ровным слоем. Зато стол и подоконник тщательно вытерты. Ольга весьма избирательна в уборке. Я достал телефон. Набрал номер детектива.
— Ярослав, — спросил я, когда он взял трубку. — Почему мы два года задавались вопросом, куда делась Ольга, и ни разу не задумались над тем, откуда она взялась?
Утро было привычно холодным. В окошко задувает ветер, иногда встаю, смотрю на улицу. Снег чистый нетронутый, только на подоконнике мои следы. Стена какого сарайчика. Рябина, яркие, красно — оранжевые ягоды под снежными шапками. Красиво.
А я жду и снова думаю о том, что не приду. И Даша окончательно решит, что не нужна мне. Что я предала её. Снова. И тоска глухая, безнадежность, такая, что хоть с разбегу о стенку головой. Но я терплю. Голова мне ещё пригодится. Желательно — целая. Я буду той самой лягушкой, которая смогла взбить масло в кувшин и не сдохла. Она смогла и я смогу.
Машина подъехала тогда, когда солнце уже стояло, светило в полную силу так, что глазам больно. Лучи искрили о снежные грани так радостно, словно все перепутали, словно весна настала.
— Глупости, — сказала я себе. — Эта зима будет длиться вечно.
На кровати рядом со мной осколок стекла. Самый большой и острый. Один конец я обмотала тряпкой для своей безопасности, другого оружия у меня нет и не будет.
Встала за старым советским шкафом. Прижалась спиной к холодной стене.
— У тебя одна попытка только, — говорю я. — Не облажайся. Всё получится.
Сказать легко. Сделать чертовски сложно. Вспомнились вдруг месяцы беременности, когда я по сути даже человеком не была. Просто бесправное нечто, которое ощущало постоянный, всепоглощающий ужас. Слышу его шаги, и с каждым дышать все труднее. Кажется я проваливаюсь в прошлое, кажется все не по настоящему. Касаюсь истерично живота, но под толщей пуховика он плоский. Иначе быть не может, сознание играет со мной дурные шутки.