Это дикое. Неистребимое. Безумие. Желание до воя. До сдертой кожи.
Желание ее. Ее одной. Единственной женщины.
— Ненавидишь, — хриплю, чуть сжимая горло, а пальцы уже скользят по нежной коже, лаская.
И не из горла. Из груди вылетает хрип.
Отчаянный. Безпомощный. Дикой силы.
Раздирает меня на части.
Но не могу. Не могу отпустить. Как наркоман, дорвавшийся до своей дозы!
Одно касание к нежной коже, я меня уже срывает с катушек.
Обхватываю грудь крепче.
Сквозь сжатые зубы вырывается свист.
Раздирать и ласкать. Блядь, даже глаза закатываются и трясти начинает.
Дергаю на себя.
Ближе. Еще ближе. Так, чтоб впечататься. Чтобы под кожу…
Взгрызаюсь в эту кожу. В этот запах. В эту блядскую дрожь ее тела. Дрожь от ужаса. От стараха. От омерзения!
Почти пожираю, спускаясь губами ниже. По дико пульсирующей венке на шее. Ту, которую так любил целовать. Поглаживать пальцами.
Царапаю зубами и снова накидываюсь ртом. Как миллиард лет оголодавший.
Выкручиваю соски и тут же их отпускаю, чтобы вонзиться губами. Задевая зубами и тут же втягивая в себя, жадно зализывая.
— Признайся. Хоть сейчас, мать твою, признайся!
Резко распахиваю ее бедра рукой. Жестко. Жадно. Сжимаю пальцами дрожащие складки.
— Признайся, Мари, — резко толкаюсь внутрь пальцами. Резко. Жестко.
А она сухая. Сухая и дрожит совсем не от страсти!
— Ненавидела и боялась! И сейчас так же. Все твои чувства были игрой!
— нееееет, — хрипит, и рука сама снова дергается к ее шее.
— Скажи. Скажи мне эту чертову правду, твою мать!
Притягиваю ее лицо к своему. Почти кусаю ее полураскрытые губы с каждым словом.
Ненавижу. Ненавижу. Ее за эту проклятую, чертову ложь. Себя. За эту проклятую, дьявольскую одержимость!
А, может, и правда? Только так? Придушить и застрелиться самому? Может, только так мы оба сможем стать свободны?
— Неправда! Я любила тебя! Всегда любила! Я… С первого раза, когда тебя увидела! Всегда! Любила и люблю! Только тебя!
— Твои же глаза не врут, Мари, — как обезумевший, вожу рукой по ее лицу. Зарываюсь в волосы, чтобы тут же ухватить и дернуть вниз.
— И тело не врет!
Толкаюсь внутрь. Уже тремя пальцами. Жестко и резко. Быстро.
А она дергается. И по лицу проносится эта рябь. Рябь отвращения.
Даже руки пытается вытянуть вперед. Чтобы меня оттолкнуть.
— Оооооо, нет! Даже не пытайся, Мари! Ты. Моя. Жена! И я буду делать с тобой все, чего хочу! Трахать до искр из глаз! Где мне захочется и когда захочется! Твоего мнения нет. Его никто не спрашивает и оно никому не интересно. Это обязанность жены, удовлетворять своего мужчину. Забыла? Или тебя не воспитали? Значит, этим займусь я. Все сделаю очень наглядно. Восполню все твои пробелы!