– Ну, и как же вас угораздило?
Этого Лаврентий Петрович сказать ей не мог. Как не мог объяснить и того, что в скором времени их сыскную контору придётся прикрыть. Впрочем, с этой информацией торопиться не стоило – отпускать от себя Любочку он в любом случае не собирался, куда бы его ни распределили, а необходимость перемен он объяснит ей по факту.
Если его отец не изменил своим пристрастиям, то придётся Ленту вспоминать не только французский, но и английский, и готовится к тяжёлому интеллектуальному труду на ниве интриг и склок международной дипломатии. Что ж, поиграем!
Что интересно, подобной азартной мысли никогда бы не промелькнуло в его былом зелёном мозгу, тогда как нынешний, синий, как нарочно, мыслил криво, кренделями, и в подобном режиме чувствовал себя вполне уютно, успевая параллельно фиксировать биржевые котировки, пролетающие по обеззвученному телеэкрану бегущей строкой.
– Так что случилось, Лаврентий Петрович? Где болит? Выглядите вы, к слову, прекрасно. Я всегда подозревала, что чудес не бывает только у отечественной медицины. – Покрутившись в кресле, Любочка подумала, о чём бы ещё спросить, и предложила ему воды. Он согласился и предоставил ей возможность повосторгаться западными порядками по ещё одному поводу – в палате оказался супер-навороченный кулер, регулирующий температуру воды – тогда как сам он задумался над вопросом «где у него болит».
Не болело нигде. И это было странно. Его телу давненько не приходилось ощущать подобной лёгкости, всё же возраст. Возможно, Любочка была права, и чудеса западной медицины действительно существовали. Однако он не сомневался, что существовали они не бесплатно, и стандартный пакет синих, то есть аналог первоклассной клановой страховки, играл в этом процессе немаловажную роль.
Пожалуй, в собственном организме Лента не беспокоило ничего, кроме разгорающегося вулканом беспокойства за девушку Мину. Это чувство было новым, вернее, хорошо забытым старым. Да, он беспокоился о той, кому довелось столкнуться с яростью разочарованного Демона, но беспокоился не просто так, а особенно: как раньше беспокоился об Анне. Стало остро неуютно – ему срочно требовалась информация, и верная боевая подруга Любочка, даже будучи ходячим архивом родного сыскного агентства, помочь ему сейчас не могла.
Запустив по привычке руку в шевелюру, он приготовился застрять пальцами в жёстких завитках и хорошенько раструсить посиневшие мозги, чтобы не расслаблялись, но пальцы проскользнули сквозь шёлк послушных длинных прядей на удивление быстро, и он с недоверием воззрился на русый локон без признаков седины. А глаза уже зацепились и никак не хотели отрываться от ладони, его ладони, но не грубой и обветренной, каковой она должна быть, а неприлично гладкой и ухоженной для его возраста и профессии.