Нефритовые скалы (Ли Бо)

Все цитируемые стихи даются в переводах А. И. Гитовича. — Прим. ред.

Горы Лушань в современной провинции Цзянси славятся своей живописностью. Здесь в эпоху династии Тан (618-907) было много храмов, монастырей и скитов отшельников.

Дата написания здесь и дальше дается по вышедшей в 1958 г. в пекинском "Издательстве писателей" работе литературоведа Чжань Ина "Ли Бо шивэнь си нянь", устанавливающей датировку около 700 стихотворений Ли Бо.

пик Пяти Стариков — находится к юго-востоку от главной вершины гор Лушань, на территории современной провинции Цзянси.

По преданию, это стихотворение Ли Бо якобы написал на стене горного храма Фэндинсы, находившегося в области Цичжоу, на территории современной провинции Хубэй.

гора Дайтянь или Дакан — находится на территории современной провинции Сычуань.

Стихотворение написано в 719 году, когда девятнадцатилетний поэт отправился странствовать по родной провинции и подолгу жил в горах, дружа с отшельниками.

Юань Дань-цю — известный даоский алхимик, живший отшельником на горе Хуашань в современной провинции Шэньси. Император Сюаньцзун (712-756), увлекавшийся даосизмом, высоко ценил и почитал его, неоднократно приглашал ко двору для бесед и выслушивал его поучения. Ли Бо связывала с Юань Дань-цю крепкая дружба. Многие стихотворения поэта посвящены этому отшельнику.

Шу — древнее название современной провинции Сычуань.

Эмэй — гора в современной провинции Сычуань, На ней были расположены храмы и скиты отшельников.

Дальних деревьев таинственный стон — здесь содержится намек на предание о Юй Бо-я, древнем мастере игры на лютне, жившем в эпоху "Борющихся царств" (481-221 гг. до н. э.). Юй Бо-я играл на лютне для своего друга Чжун Цзы-ци, который прекрасно понимал музыку и всегда узнавал, что именно музыкант хотел выразить звуками, — будь то шум леса в горах или журчанье текущих струй. Когда Чжун Цзы-ци умер, Юй Бо-я разбил лютню, считая, что теперь уже не для кого играть, и навсегда забросил свое высокое искусство.

Покрытые инеем колокола — согласно легенде, на сказочной горе Фэншань было девять колоколов, которые сами начинали звучать, когда на них оседал иней.

Лофутань — ручей в современной провинции Шэньси, названный по имени Ло Фу — целомудренной красавицы ханьских времен (подробнее о ней см. примечание к стих. "Цзые весенняя").

горы Цзинтиншань (иначе Чжаотиншань), знаменитые красотой пейзажей, находятся в современной провинции Аньхуэй, недалеко от Сюаньчэна. Когда поэт Се Тяо (464-499), талант которого Ли Бо и его современники оценивали очень высоко, был губернатором в Сюаньчэне, он часто любовался пейзажами, поднявшись на Цзинтиншань. См. также примечание к стихотворению «Осенью поднимаюсь на северную башню Се Тяо в Сюаньчэне».

гора Айвы (Мугуашань) — в Китае есть две горы с этим названием: одна в провинции Аньхуэй, другая — в провинции Хунань. Ли Бо бывал и тут, и там, так что неизвестно, о которой из них идет речь. У айвы терпкий и кислый плод, и у поэта «кисло на душе» оттого, что он день за днем вынужден смотреть на эту «Айву» и не может уехать.

Боди или Бодичэн — старинная крепость в горах на высоком берегу реки Янцзыцзян к востоку от Куйчжоу, в современной провинции Сычуань. Ниже начинается район трех знаменитых ущелий, где течение реки становится стремительно быстрым.

Ли — мера длины, равная приблизительно 0,5 км.

Не успел отзвучать еще крик обезьян — т. е. очень скоро, так как обезьяны, в большом количестве водившиеся по берегам Янцзыцзяна в районе ущелий, подымают особенно яростные крики на рассвете.

скала Нючжу находится на берегу Янцзыцзяна в провинции Аньхуэй. В эпоху династии Цзинь (265-419) Се Шан, начальник гарнизона бывшей здесь крепости, услышал, как Юань Хун, тогда еще никому не известный поэт, лунной ночью в одиночестве читал здесь вслух свои стихи. Генерал призвал его, милостиво беседовал с ним и похвалил его стихи, чем и положил начало его известности.

Чистая река (Цинси) — в современной провинции Аньхуэй; получила это название благодаря прозрачности своих вод.

Синьань (цзян) — тоже знаменитая чистотой и прозрачностью вод река в той же провинции Аньхуэй.

крик обезьян — в китайской поэзии всегда ассоциируется с глубокой тоской.

Цинлэнцзюань — буквально "чистый и холодный родник".

Наньян — город на территории современной провинции Хэнань.

Южное озеро — т. е. озеро к югу от того места, где находился поэт. В Китае ориентация по странам света гораздо распространеннее, чем у нас. Там, например, не скажут: "идите направо" или "налево", а, в зависимости от реальной обстановки, "идите на север" или "на запад". Отсюда часто горы, озера, деревни, веранды, даже окна в доме, называются северными, южными, восточными или западными.

Се Тяо (464-499) — известный поэт. Был губернатором в Сюаньчэне, когда по его приказанию была выстроена башня в северной части стены города. Ли Бо высоко ценил талант Се Тяо и, естественно, встречая во время своих странствий места, связанные с его памятью, стремился посетить их.

Сюанъчэн — город на территории современной провинции Аньхуэй.

сосна является символом долголетия, а шум ветра в ее кроне, похожий на музыку, — частый мотив у китайских поэтов.

ланьлинское вино — знаменитое вино, изготовлявшееся в Ланьлине, на территории современной провинции Шаньдун.

созвездие Винных Звезд — три звезды (Цзю-ци) в правом южном углу созвездия Большой Медведицы.

источник винный — источник в уезде Цзющоань (буквально: "Винный источник") провинции Ганьсу, вода в котором, по свидетельству древних книг, имеет вкус вина.

доу — мера объема, равная приблизительно 10 л, а также название сосуда для вина.

белый заяц. — По китайским повериям, на луне белый заяц толчет в ступе порошок бессмертия.

Чан Э — жена легендарного Хоу И, знаменитого стрелка из лука. Она украла у мужа эликсир бессмертия, подаренный ему богами, и бежала на луну. Став бессмертной, Чан Э тоскует на луне в одиночестве.

Знаменитые покои дворца — речь идет о дворце Ши Ху, племянника Лэ, князя царства Позднее — Чжао (одного из царств, существовавших на территории Китая в V-III вв. до н. э.). После смерти Лэ, Ши Ху, отстранив законного наследника Хуна, завладел престолом и провозгласил себя правителем. В этом дворце он задавал пиры своим приближенным. Знаменитый маг того времени Фо Ту-чэн предсказал, что скоро этот дворец зарастет терновником. Так и случилось: после смерти Ши Ху род его иссяк и царство погибло.

великая терраса — речь идет о террасе Гусу, построенной для торжественных пиров в эпоху "Борющихся царств" (V-III вв. до н. э.) У-ваном, князем царства У, после его победы над царством Юэ. Однако вскоре У-ван забросил воинские дела, увлекшись любовными утехами, и был свергнут с престола.

Выражение "рассекать воду в ручье (реке) мечом" — метафора, показывающая бесполезность какого-либо действия, невозможность остановить что-либо.

Гушу — местность на территории современной провинции Аньхуэй.

остров — имеется в виду остров Белой Цапли на реке Янцзыцзян к западу от Нанкина.

ущелья — три знаменитых ущелья в верхнем течении реки Янцзыцзян.

крик обезьян — в районе ущелий много обезьян. Крик обезьян в китайской поэзии ассоциируется с безысходной тоской.

сосна — символ вечности.

У — Ли Бо имеет в виду те места, где за много веков до его рождения находилось древнее царство У (территория нынешних провинций Цзянсу и Аньхуэй).

Юань Мин-фу — видимо, приятель поэта, подробности о нем неизвестны.

Чанцзян — уезд, находившийся в современной провинции Сычуань.

ивы зелены — при разлуке было принято отламывать веточку ивы и давать уезжающему на память. Поэтому ивы в поэзии обычно встречаются в стихах, описывающих прощание, печаль в разлуке и тоску по отсутствующим.

не лаять, а спать — поэт выражает уверенность, что его друг будет хорошо управлять вверенным ему уездом и там отныне будет царить полное спокойствие.

беседка Лаолао — буквально "Беседка удрученных" — находилась на горе Лаолаошань, на территории современной провинции Цзянсу, в пятнадцати ли к югу от уездного города Цзяннин. Она являлась традиционным местом расставания — уезжающих друзей было принято провожать до этой беседки.

не даст зазеленеть ветвям — подразумеваются ветви ивы; если бы ивы зазеленели, то от них, как это было принято, друзья при расставании отламывали бы на память по ветке, и тогда горечь расставания была бы еще острее.

Мэн Хао-жань (689-740) — известный поэт, старший современник и друг Ли Бо.

Среди сосен он спит и среди облаков — то есть ведет жизнь отшельника.

Ду Фу (712-770) — великий китайский поэт, современник и друг Ли Бо. Хотя оба поэта уже давно хорошо знали и высоко ценили талант друг друга, встретились они впервые лишь в 745 г. в Лояне. Несмотря на разницу лет, темпераментов, характеров, Ду Фу и Ли Бо быстро сблизились, и между ними завязалась дружба, становившаяся со временем все крепче и продолжавшаяся до самой смерти Ли Бо. Эта дружба воспета обоими поэтами в целом ряде стихотворных посланий друг к другу, иногда шутливых, как данное стихотворение, но всегда теплых и проникнутых глубоким чувством привязанности и взаимного уважения.

Из Лояна они вместе совершили путешествие по Хуанхэ, посетили провинцию Шаньдун. Через полгода, когда Ду Фу нужно было возвращаться в столицу, им пришлось расстаться и, как оказалось, навсегда.

Стихотворение написано Ли Бо в 746 г. при расставании с молодым Ду Фу, возвращавшимся из путешествия по Шаньдуну в столицу Чанъань.

гора Шимэнь — в северо-восточной части уезда Цзюйфу, на территории современной провинции Шаньдун. В глубокой древности на Шаньдунском полуострове находилось царство, а затем округ Лу.

осенние волны печальная гонит река — имеется в виду река Сышуй в провинции Шаньдун, протекающая через уезд Цзюйфу.

гора бирюзовою кажется издалека. — Имеется в виду гора Цулай на юго-востоке уезда Тайань в провинции Шаньдун.

Шацю — местность на территории современной провинции Шаньдун.

луское вино — вино шаньдунских виноделов. Название происходит от древнего царства Лу, находившегося на территории современной провинции Шаньдун.

река Вэнь — протекает через Шацю, течет на юг и впадает в реку Цзишуй.

Тао — знаменитый поэт Тао Юань-мин, иначе Тао Цянь (365-427). Тао Цянь, так же как и Чжэн Янь, знакомый Ли Бо, был начальником уезда, но не Лиян, а Лили. На этом сходстве и построена шутка Ли Бо.

Это шуточное стихотворение Ли Бо написал в 727 г., в год своей женитьбы.

Чжоу Цзэ — главный жрец верховного государственного культа времен Поздней Ханьской династии (25-220) прославился тем, что 359 дней в году (по лунному календарю в году 360 дней) был крайне воздержан — не пил вина и не прикасался к своей жене. Раз в год он разрешал себе все, но, увы, в этот день бывал совершенно пьян.

Это стихотворение написано в 737 г., когда Ли Бо находился в Дунлу, в современной провинции Шаньдун.

князь У-ван — князь царства У, по имени Фу Ча (ум. в 474 г. до н. э.). Он с успехом боролся с соседним княжеством Юэ. Князь последнего, по совету своего министра Фань Ли, прислал в гарем У-вана бесподобную красавицу Си Ши. У-ван увлекся ею, и в то время когда он предавался с нею любовным утехам, его войска были разбиты, а сам он свергнут. Здесь под У-ваном подразумевается знакомый Ли Бо, губернатор Луцзяна (в современной провинции Аньхуэй). Место его пиршества в шутку сравнивается с террасой Гусу, в свое время построенной для пиров князем У-ваном после одной из его побед над врагами, а его наложница — с вышеупомянутой красавицей Си Ши.

Сюаньчэн — город на территории современной провинции Аньхуэй.

Стихотворение написано Ли Бо в 761 году, за несколько месяцев до смерти.

быстрее реки этой — имеется в виду река Янцзыцзян.

проплывет он три тысячи ли — видимо, имеется в виду возлюбленный этой девушки, торговый гость, разъезжающий на джонке по своим делам.

Лоян — ныне г. Лоян в провинции Хэнань. Одна из двух столиц Ханского Китая, так называемая Восточная столица, в отличие от Чанъаня — Западной столицы.

«Сломанные ивы» — название грустной мелодии на тему о разлуке, популярной в эпоху Тан. Об обычае дарить при расставании ветки ивы см. примечание к стихотворению «Провожаю Юань Мин-фу, назначенного начальником в Чанцзян».

Сюаньчэн — город в современной провинции Аньхуэй.

«кукушкин цветок» — рододендрон. Любуясь им в Сюаньчэне, поэт вспоминает далекие родные места, где часто в лесу слушал кукушек.

горы Востока (Дуншань). — в современной провинции Чжэцзян, знамениты своими пейзажами. Здесь долгие годы жил не у дел известный поэт, впоследствии крупный сановник, Се Ань (320-385). Окруженный гетерами, он задавал здесь пиры и наслаждался красотами природы, в частности пышными зарослями роз.

а в чье она опустится окно — автор хочет сказать, что Се Ань давно умер, и даже от дома его не осталось и следа.

«Осенний берег» (Цюпу) — местность на территории современной провинции Аньхуэй у реки Янцзыцзян, знаменитая своими пейзажами.

Чанъань — первая из двух столиц Танской империи, так называемая Западная столица, ныне город Сиань в провинции Шэньси.

Желтая гора (Хуаншань) — на территории современной провинции Аньхуэй. Она «станет белой», т. е. поседеет, от печального вопля обезьян.

Яньсянь — город на территории нынешней провинции Чжэцзян.

Чанша — главный город в современной провинции Хунань. Район Чанша славится своими красотами, как-то: озеро Дунтин, близлежащие горы и т. д.

горнов жаркое пламя — В Цюпу во время Танской династии плавили серебро и медь.

«пятицветная рыбка» — образное название письма.

Сыма — начальник военного приказа при генерал-губернаторе.

В этом стихотворении Ли Бо, описывая брошенную фаворитку, рассказывает о себе: он тоже когда-то пользовался расположением государя, но потом по навету своих врагов был изгнан из столицы.

цвет перьев зимородка — бирюзово-лазоревый цвет.

Фу Ай — друг Ли Бо, находившийся на севере, в то время как поэт жил в местности Хуайхай, на юго-востоке Китая между рекой Хуай и морем, где снег — редкость.

деревья... белы — от выпавшего снега.

река Яньси — на территории современной провинции Чжэцзян. Когда-то отшельник Ван Цзы-ю, проснувшись в снежную ночь, стал пить вино и читать стихи. Потом, вспомнив о своем друге Дай Ань-дао, жившем на берегу реки Яньси, он тут же ночью сел в лодку и поехал навестить друга. Подъехав к его дому, он внезапно вернулся, не повидав Дай Ань-дао. Когда отшельника спросили, почему он так поступил, Ван Цзы-ю ответил, что поехал, побуждаемый вдохновением, но на полпути вдохновение внезапно покинуло его.

лянского князя пиры — в древности во время снегопада на этих пирах, в садах князя удела Лян, поэт Сыма Сян-жу (11 в. до н. э.) с друзьями пил вино и писал стихи.

Инчжунская песня, в которой также речь идет о "белом снеге ранней весной", написана в древности поэтом Сун Юй'ем (ок. 300 г. до н. э.).

Обращение поэта к ряду примеров из древности создает следующий подтекст стихотворения: в эту снежную ночь мне вспоминается, как друзья в такой же снегопад пили вино и слагали стихи, и у меня возникает желание немедленно навестить тебя, мой друг. Если бы мы были вместе, как бы мы сейчас наслаждались! Но, увы, мы так далеко друг от друга, и ничего нельзя поделать. Грустя, я сложил эту песню, навеянную снегопадом, и посылаю ее тебе.

Шаньчжун — буквально: "Междугорье", родные места Ли Бо в гористой Сычуани.

философский камень — киноварь. Даоские алхимики считали, что из нее можно добывать золото, изготовлять пилюли бессмертия и т. д.

гора Пэнлай — даоский рай; по повериям древних китайцев, находится на одном из островов, расположенных в Восточном море против берегов Китая. Вера в существование этого рая была так крепка, что, например, при императоре Цинь Ши-хуанди (221-210 гг. до н. э.) были даже снаряжены экспедиции для розыска этой обители блаженных.

кальпа (инд.) — буддийский термин, означающий огромный период времени.

локоны у феи поседели — здесь речь идет о фее Магу, которая, по преданию, живет так долго, что видела, как море трижды превращалось в поросшие тутовыми деревьями равнины, а затем опять сады сменялись морем.

хохот слышен миллионы лет — речь идет о Небесном владыке — даосском верховном божестве, которое, увидев как-то Яшмовую деву, прислужницу богини фэй Сиванму, расхохотался; этот хохот слышен до сих пор в грохоте грома.

остановить бы шестерых драконов — согласно легенде, шестеркой драконов запряжена колесница солнца, которой правит Си Хо.

дерево Фусан — растет якобы в далеком Восточном море; из него выходит солнце.

небесный Ковш — созвездие Большой Медведицы.

поить — чтобы каждый намертво был пьян — то есть, чтобы пьяные драконы не могли дальше везти колесницу солнца и таким образом время остановилось бы.

«белоголовый старик» — цветок, имеющий на стебле белые, как будто седые волоски, отчего и произошло его китайское название.

Елан — город на крайнем юго-западе Китая, в современной провинции Гуйчжоу.

В 755 г. наместник северо-восточных областей генерал Ань Лу-шань поднял мятеж и скоро захватил обе столицы. Император Сюаньцзун бежал в Сычуань и там отказался от престола в пользу своего сына, взошедшего на трон под именем Суцзуна. Перед бегством Сюаньцзун приказал принцу Линю, своему шестнадцатому сыну, защищать от мятежников юго-восточкые области страны. Линь поднял народ на борьбу с мятежниками. Ли Бо, которому было уже 56 лет, не мог оставаться в стороне в это трагическое для его родины время и примкнул к лагерю принца, в ставке которого он прослужил около трех месяцев. Но новый император Суцзун, опасаясь, что его брат Линь попытается захватить власть, приказал ему удалиться в Сычуань, к отцу. Линь не подчинился, и Суцзун отправил против него войска. Принц и многие его приверженцы были схвачены и казнены. Ли Бо бежал, но вскоре был арестован и тоже приговорен к смертной казни. Его спасло вмешательство главнокомандующего императорской армии Го Цзы-и, которому Ли Бо оказал когда-то большую услугу. По ходатайству Го Цзы-и смертную казнь Ли Бо заменили пожизненной ссылкой в Елан. Не доехав до места ссылки, поэт попал под общую амнистию, объявленную в связи с окончательной ликвидацией мятежа Ань Лу-шаня.

Стихотворение написано в 761 г. за несколько месяцев до смерти поэта.

подсолнечник так защищает себя — то есть защищает свой ствол от солнца, поворачиваясь к нему цветком и прикрывая свои стебли листьями.

Фениксовая терраса — была построена на берегу реки Янцзыцзян у Цзиньлина (ныне Нанкина) в эпоху Южных и Северных династий (386-589).

река — река Янцзыцзян.

дворец — речь идет о дворце императора царства У Дади (222-251) в Цзиньлине.

гремели всю ночь пиры — Цзиньлин был столицей во времена Восточной династии Цзинь (317-419), и жизнь там била ключом.

остров Белой Цапли — остров на реке Янцзыцзян западнее Цзиньлина.

солнце могут закрыть плывущие облака — то есть злонамеренные чиновники окружают императора, как облака солнце. Поэтому, говорит поэт, мне не видать Чанъаня, где живет император, окруженный ненавидящими меня придворными.

Су У — в 100 г. до н. э. Су У был послан ханьским императором У-ди к племени сюнну в качестве посла. Там он был предательски схвачен и брошен в темницу, где его морили голодом и жаждой, добиваясь измены родине. Когда же шаньюй (вождь сюнну) убедился, что Су У не удастся склонить к измене, его сослали навечно — "пока бараны не станут ягниться" — далеко на север, в район озера Байкал, где он много лет пас овец. При ханьском императоре Чжао-ди (87-74 гг. до н. э.) отношения Китая с сюнну наладились, и новый китайский посол потребовал освобождения Су У, но ему ответили, что тот умер. Через несколько лет в те места прибыл другой китайский посол. К нему ночью тайно пробрался человек из бывшей свиты Су У и рассказал о судьбе последнего. На следующий день посол, по совету этого человека, заявил шаньюйю, что китайцам известно все о Су У из письма, которое тот, якобы, привязал к лапке перелетного гуся, по счастливой случайности сбитого стрелою самого китайского императора. Пораженный шаньюй признался, что сообщение о смерти Су У было ложью, и распорядился освободить его и отпустить в Китай. Когда Су У уезжал, его провожал старый друг Ли Лин, в свое время командовавший китайскими войсками в походе против сюнну и после проигранного сражения оказавшийся у них в плену. Ли Лин дал прощальный обед Су У, на котором восхвалял непреклонную верность последнего и горевал, что сам не может вернуться вместе с ним на родину, о чем и написал стихотворение, частично использованное Ли Бо.

Цикл посвящен походам танских генералов Гэ Шу-лина и Ань Лу-шаня против туфаней и хуэйхэ в годы правления Кайюань (713-714) и Тяньбао (742-755).

Стихотворения под названием «По ту сторону границы», «В поход за стены» и т. д. неоднократно писались и до Ли Бо, начиная с ханьского Ли Янь-няня. Однако обычно такие стихотворения описывали главным образом трудности походов, ужасы боев, тоску солдат по дому. У Ли Бо же в этом цикле рядом с протестом против захватнических войн, гибели людей во славу императора и генералов ярко звучит патриотическая тема призыва защищать свою родину против бесчинствующих на границах варваров.

«сломанные ивы» — название популярной в эпоху Тан мелодии. Ивы — символ разлуки.

лоуланьский князь — в эпоху Хань (206 г. до н. э. — 220 г. н. э.) князь страны Лоулань, находившейся на территории современной провинции Синьцзян, в угоду сюнну убивал китайских послов. Знаменитый ханьский генерал Хо Гуан в 77 г. до н. э. послал в страну Лоулань некоего Цзе Цзи, приказав ему убить лоуланьского князя, что тот и сделал. Слова Ли Бо «будет мертв лоуланьский князь» употреблены здесь в значении «варвары будут разбиты».

«небесные гордецы» — варвары: туфани, хусцы, сюнну и пр.

Павильон — ханьский император Сюань-ди (73-49 гг. до н. э.) велел повесить в Цилиневом павильоне (цилинь — единорог, мифическое животное, приносящее счастье) портреты своих двенадцати генералов-победителей во главе с знаменитым Хо Гуаном, воздав им этим особую честь.

Хо Великолепный — генерал Хо Цюй-бин, он же Хо Пяо-яо, брат упомянутого выше Хо Гуана и сам знаменитый ханьский генерал, неоднократно водивший свои войска против северо-западных варваров. На самом деле в Цилиневом павильоне был увековечен не Хо Великолепный, а его брат Хо Гуан, и Ли Бо, видимо, нарочно относит эти почести к Хо Великолепному, как бы подчеркивая свою мысль о том, что война каждому генералу несет почести, а простым воинам — безвестную смерть.

«тигровые знаки» — бронзовые или бамбуковые пластинки с выгравированным на них изображением тигра. Знаки разрезались на две части и служили как бы паролем и отзывом.

сигнальные огни — зажигались в связи с нашествием варваров на Китай, быстро передавая весть об этом от границы к столице.

крылатый генерал — генерал Ли Гуан (II в. до н. э.), китайский полководец периода династии Западная Хань, не раз одерживавший победы над племенем сюнну, в ужасе прозвавшим его «летающим, крылатым генералом». В 119 г. до н. э. он разбил сюнну, но, не сумев захватить их вождя, покончил жизнь самоубийством.

утун — платан, павлония.

Это стихотворение написано в стиле старинных песен юэфу, откуда заимствовано и название, и тема.

ли — мера длины, равная приблизительно 0,5 км.

Ханьская дорога — дорога у горы Байдэн, на территории нынешней провинции Шаньси. Здесь ханьский император Гаоцзу (206-195 гг. до н. э.) был окружен войсками сюнну и чуть не погиб. Упоминая о походе ханьского императора Гаоцзу, Ли Бо на самом деле выражает здесь свое отношение к тяготам военной службы в далеких окраинных гарнизонах в правление Сюаньцзуна (712-755).

Это стихотворение, как и следующее, тоже выдержано в стиле песен юэфу, откуда заимствованы и название (по-китайски названия обоих стихотворений одинаковы), и тема.

Саньган — река на территории современной провинции Шэньси. В этой строфе говорится о бое, который вел с варварскими племенами в районе реки Саньган танский полководец Ван Чжун-сы в 742 г.

русло высохшей реки — русло реки Цунхэ на территории современной провинции Синьцзян. В 747 г. другой танский полководец Гао Сянь-чжи шел с боями по руслу этой реки.

морской простор — видимо, речь идет о большом озере — озере Кукунор, а может быть, об Аральском море.

Небесные горы — горы Тяньшань в провинции Ганьсу.

ли — мера длины, равная приблизительно 0,5 км.

эпохи циньской дни — эпоха царствования Циньской династии (246-207 гг. до н. э.). В эту эпоху была начата постройка Великой Китайской стены для защиты Китая от набегов с севера.

Стихотворение написано в стиле песен юэфу под этим названием. Например, поэт V в. Бао Чжао в своем "Путешествии при северном ветре" рассказывает о гибели путников, застигнутых снежной метелью, поднятой северным ветром. В стихотворении же Ли Бо говорится о тоске жены по мужу, ушедшему воевать далеко на север.

ворота Холода (Ханьмэнь) — ворота, отделяющие Китай от места пребывания священного дракона, жившего, согласно древней легенде, на крайнем севере, куда не достигают лучи солнца. Длина дракона равнялась тысяче ли, ног у него не было, а лицо было, как у человека. Во рту у него вместо зубов были свечи, и, когда он раскрывал пасть и глаза, свечи освещали все кругом; когда же закрывал — наступал полный мрак.

Юйгуань (или Юймэньгуань) — "Застава Яшмовых ворот" — пограничная застава на северо-западе Китая в уезде Дуньхуан провинции Ганьсу. Через эту заставу проходил путь из Китая на территорию северо-западных варварских племен.

ветка ивы — символ разлуки и сопутствующей ей тоски. См. примечание к стихотворению "Провожаю Юань Мин-фу, назначенного в Чанцзян".

местность на территории современной Внутренней Монголии. Здесь находилась ставка хана племени сюнну.

Яньчжи — гора в провинции Шэньси, в окрестностях Чанъаня.

море — имеется в виду озеро Цинхай (Кукунор).

застава Яшмовых ворот — пограничная застава Юймэньгуань или Юйгуань — См. примечание к стихотворению «Думы о муже, ушедшем воевать далеко на границу».

ханьские бойцы — то есть китайские бойцы. Название династии Хань, правившей Китаем с 206 г. до н. э. по 220 г. н. э. и сыгравшей огромную роль в истории Китая, издавна стало нарицательным в смысле «китайский».

сорван был цветок — то есть: «я вышла замуж за тебя».

«Цзые» — буквально: «полночь» — название песенного жанра эпохи династии Цзинь (265-420 гг.), созданного, если верить традиции, поэтессой Цзы-е. В основе этого жанра лежат народные песни удела У, находившегося на территории нынешних провинций Цзянсу и Чжэцзян.

Ло Фу — красавица, героиня известной древней поэмы «Туты на меже». Проезжий знатный вельможа пытался ухаживать за ней, но был решительно отвергнут женщиной, хранившей верность мужу. Стихотворение посвящено той же теме, что и упомянутая поэма.

Зеркальное озеро — искусственное озеро, созданное по приказу Ма Чжэня, губернатора области Гуйцзи (в современной провинции Цзянсу) в 130 г. н. э. как водохранилище для орошения окрестных полей в засушливые годы.

ли — мера длины, равная приблизительно 0,5 км.

красавица — в оригинале она уподобляется знаменитой Си Ши, гаремной красавице князя царства Юэ, подаренной последним князю соперничавшего с ним царства У (см. также примечание к стихотворению «Импровизация о хмельной красотке князя У-вана»). Благодаря этому уподоблению в последней строке и жилище красавицы именуется «княжеским домом».

Чанъань — столица Танской империи, ныне город Сиань в провинции Шэньси.

стук вальков — при стирке женщины расстилают белье на плоских камнях и колотят вальками.

застава Яшмовых ворот — пограничная застава, см. примечание к стихотворению «Думы о муже, ушедшем воевать далеко на границу».

Линьтао — селение на западных границах танского Китая, в современной провинции Ганьсу. Здесь пролегал путь на запад и стоял гарнизон.

Чунлин — местность в современной провинции Хубэй.

река Ханьцзян — в современной провинции Шэньси.

ли — мера длины, равная приблизительно 0,5 км.

луский шелк — шелк, изготовленный в Лу, как называлось в древности царство, а потом область, находившаяся на территории современной провинции Шаньдун.

дальнее море — речь идет об озере Цинхай (иначе Кукунор), которое по-китайски именуется "морем" (хай).

Стихотворение написано на тему старинных песен юэфу под этим же названием.

Сянъян — город в современной провинции Хубэй, на берегу реки Хань.

весенний ветер — ветер, навевающий любовные грезы.

ночной крик ворона — по поверию, ворон каркает ночью, когда потеряет свою пару. Стихотворение написано в стиле старинных песен юэфу под этим же названием

ханьский дворец — дворец императоров ханьской династии (206 г. до н. э. — 220 г. н. э.). Упоминая о ханьском дворце, Ли Бо переносит современные ему события в древность.

Чжао Фэй-янь — знаменитая красавица — танцовщица и гетера (I в. до н. э.). Фэй-янь — буквально: "летящая ласточка" — ее прозвище которое она получила за бесподобную грацию. Будучи столичной гетерой, Фэй-янь привлекла внимание императора Чэн-ди, взявшего ее в наложницы. Постепенно оттеснив всех других обитательниц императорского гарема (в частности поэтессу Бань Цзе-юй), она, наконец, стала императрицей. После смерти Чэн-ди в 6 г. до н. э. Чжао Фэй-янь покончила жизнь самоубийством из-за интриг жены нового императора Ай-ди. В этом стихотворении автор вспоминает Чжао Фэй-янь в период ее расцвета, и ее имя звучит как синоним слов "удачливая соперница".

Стихотворение написано от лица красавицы из императорского гарема, утратившей милость своего государя и напрасно ожидающей ночью его прихода.

царица Чэнь — любимая жена ханьского императора У-ди (140-87 гг. до н. э.); покинутая им ради нового увлечения, она была переселена из покоев Золотого дворца во дворец Чанмэнгун. Так и ты, — говорит поэт устами старой, покинутой жены, — когда-нибудь разлюбишь новую жену, и ее покои будут так же заброшены.

Чангань — деревня на территории нынешней провинции Цзянсу. В этом стихотворении Ли Бо использовал местные народные мотивы.

делить... и пепел и прах — то есть делить все трудности и горести жизни.

завет «обнимающего устой» — образное выражение, означающее обет верности до самой смерти. По преданию, в глубокой древности некто по имени Бэй Шэн назначил своей возлюбленной свидание у моста. Женщина все не приходила, а вода стала внезапно прибывать. Но Бэй Шэн оставался на месте и, верный своему слову, погиб, ухватившись за один из устоев моста. Отсюда и произошло приведенное выше выражение.

на башне стоять одной — в древности жена одного человека, уехавшего в дальние края, взошла на башню и стала там ожидать возвращения мужа. Она проглядела все глаза, но муж не возвращался, и в конце концов женщина окаменела.

ущелье Цюйтан — в верхнем течении реки Янцзыцзян. Весной, когда река разливается и течение в узких местах становится особенно стремительным, плыть здесь против течения невозможно.

Примечания к произведениям Ли Бо, представленным в настоящем отделе, выполнены переводчиком. — Прим. ред.

Воспроизводится по изданию: Стихотворения в прозе поэта Ли Бо, воспевающие природу. Пер. с кит. — ЗВОРАО. Т. хх (1910). — Прим. ред.

Чтобы дать более полное представление о поэзии Ли Бо такого рода, я привожу здесь еще одно из вдохновенных его произведений, которое также причисляю к стихотворениям в прозе, хотя оно и не написано в стиле фу, как предыдущие. — В. А.

Воспроизводится по изданию: Китайская классическая проза в переводах академика В. М. Алексеева. М., 1958. — Прим. ред.

Воспроизводится по изданию: Древнее. (Из поэтической исповеди Ли Бо). Пер., вступ. заметки и примечания В. М. Алексеева. «Восток». Кн. 2., 1923. — Прим. ред.

«Великие Оды», Оды-Правды — по толкованию конфуцианской традиции — третий отдел античной книги «Стихотворений» (Шицзин), содержащий в себе славословие царственным предкам династии Чжоу, при которой расцвела китайская культура, при которой жили Конфуций, Лао-цзы, Гуань-цзы и многие другие мыслители и государственные деятели старого Китая. Для Конфуция эти Оды-Правды были уже древним заветом.

«Я слишком ослабел, — сказал Конфуций в своих «Беседах и Суждениях» (VII, 5) — давно уже я не вижу больше во сне Чжоуского графа», который рисовался Конфуцию идеалом правителя людьми.

— Кто же, как не Конфуций, мог изложить эти вещие Оды перед внимающим заветам древности государем? По конфуцианскому регламенту, восходящему, по учению школы Конфуция, к древности, государь в десятом месяце каждого года, приняв вассалов и столетних старцев, приказывал хормейстеру изложить и исполнить перед ним народные стихи, по которым он мог бы судить о том, доволен ли народ его правлением или нет.

«Веянье», дух настоящего идеального царя, о котором проповедывал Конфуций, ссылаясь на факты древнего времени, погибли вместе с Великими Одами, и Конфуцию оставалось о них лишь рассказывать.

«Воевавшие уделы» (V-III в. в. до Р. Хр., в числе оставшихся от взаимопожирания семи крупных царств, не признававших номинального государя Чжоу, составляли между собою разные комбинации для противодействия двум из них, явно стремившимся к объединению Китая, пока не были в разное время уничтожены восторжествовавшим уделом Цинь. И там, где они процветали и воевали, теперь растет колючка.

«Праведный Голос» Конфуция, желавшего в своей летописи «пустым словом» покарать «разбойников и воров», сидевших на тронах, никем не был услышан.

«Человек тоски», поэт Цюй Юань (332-296 до Р. Хр.), воспевший в своих элегиях печаль по государю, с которым его разлучили происки злых недоброжелателей. Впоследствии этим выражением называли, вообще, поэта, ибо минорное настроение в китайской лирике — господствующее.

«Ян, Ма», два крупнейших поэта: Сыма Сянжу (ум. в 117 г. до Р. Хр.) и Ян Сюн (ум. в 18 г. по Р. Хр.), — принадлежащие Ханьской эпохе и основавшие целую школу поэзии, которая держалась после них, можно сказать, до самых последних дней монархического Китая.

«Доблесть и ее проповедь» — вот два принципа Конфуция и две его заслуги: он воплотил в себе все наилучшее достоинство основателей культурной династии Чжоу и проповедал его, передав в следующие поколения, как вдохновенный учитель.

Эпоха «Утверждения Мира» (Цзянь Ань) — название царствования (196-220 по Р. Хр.) последнего государя дин. Хань (Сянь Ди 190-220); дала новую школу поэтов, во главе со знаменитым Цао Чжи, отличающуюся причудливою роскошью отделки стихов.

«Мудрейшая Династия» — вежливое название современной поэту династии Тан (619-905), уподобляющее ее государей мудрейшим, совершеннейшим государям древности, о которых мечтал Конфуций.

«Вернуть древность», т. е. идеальное время, — основа конфуцианской проповеди.

«Свесив платье», т. е. не шевеля ни одним суставом, — так правили, по учению классической древности Китая, древнейшие государи (Хуан Ди, Яо, Шунь), с которыми Ли Бо вежливо сравнивает Танских.

Взыгрались наподобие блестящих драконов.

В литературе, начиная с Конфуция, наблюдают торжество то слова, то субстанции жизни. Нехорошо, когда одно преобладает над другим. И только светлая гармония обоих создает благородство и красоту.

«Отсечь» из ученой традиции несущественное и вредное, «передать», ничего не сочиняя, о лучших заветах древности — вот смысл и процесс литературно-моральной деятельности Конфуция, Ли Бо берется за то же самое, как бы продолжая дело учителя.

Ученик Конфуция говорит про него: «...Если даже я истощу все мои силы, все же — словно что-то предо мною возвышается. Хотел бы идти за ним — нет пути».

«Кисть (вернее палочку, обмокнутую в лак) оторвал» от летописи своей Конфуций при известии о поимке зверя (Ци)линя, в котором он увидел знамение погибели своего учения и своей смерти. Ли Бо, по-видимому, хочет сказать, что он, как Конфуций, желает творчески дописать историю своих дней, кончив рукопись перед самой смертью.

Эта смелость, неслыханная дерзость со стороны Ли Бо приравнять себя к Конфуцию осуждается лишь немногими писателями. Большинство же видит в этом его исповедании своего credo «решение дела поэтов всех времен» и считает этот шаг ведущим к упрочению его славы корифея Танской поэзии.

В этом стансе Ли Бо являет нам уже свой чисто даосский лик, превращаясь из исповедующего твердую, непоколебимую убежденность конфуцианца в тревожного перед лицом вечных вопросов скептика-даоса. Эти «пронизывающие жизнь слова» — любимая тема как самого Ли Бо, так и многих, многих поэтов, так что индивидуальности и здесь нет, надо искать ее в общей его огромной личности, объемлющей все для китайца того времени возможное.

В книге Чжуан-дзы (в конце гл. II), приписываемой мечтателю-мистику и отчасти философу Чжуан Чжоу (IV-III вв. до Р. Хр.), читаем притчу, о которой говорится здесь: «Как-то раз Чжуану Чжоу снится, что он стал бабочкой. Порх-порх: бабочка и есть! Решил про себя: этого только мне и надо: я не знаю, что я — Чжоу!

Вдруг просыпаюсь: плотью-телом я Чжоу! И не пойму: Чжоу ли снится, что он бабочка, или же бабочке снится, что она — Чжоу.

Оказывается, Чжоу и бабочку надо различить... Вот что такое живая метаморфоза!»

Если в одном теле происходит непонятное, то тем паче во всем остальном мире, вещи и дела которого сильно отстоят от познающего их.

Горы Пын Лай — одна из трех областей бессмертных людей, находилась, по преданию, на острове среди Восточного Моря. Там все было, по словам попадавших туда смертных, необыкновенно: белые звери, белые птицы, золотые и серебряные чертоги. Этим именем называется ныне один из уездов восточной части Шаньдуна.

Некий Шао Пин при династии Цинь (255-206 до Р. Хр.) был сделан князем, но по свержении династии превратился в бедного обывателя и занялся огородничеством.

Еще одна из любимых у Ли Бо тем перехода от уныния, навеянного ничтожеством человека, к экстатическому устремлению в небесные выси, чем поэт отождествляет себя со сверхчеловеком типа, исповеданного у Чжуан-цзы.

В этом стансе вечная тема китайских поэтов, рисующая, как идеал, полную независимость гордого ученого и поэта от жизни с ее успехами и приманками. Тема эта очень древняя и, опять-таки, чисто даосского типа и духа, явно преобладающего над всем прочим в китайской поэзии.

Читаем у Сюнь-цзы, мыслителя и писателя III в. до Р. Хр.: "Персик и слива ярко красивы, но лишь на краткое время. Сезон пройдет — и пропали. Не то сосна и кипарис: они не опадут даже с зимой. Вот о ком можно сказать, что они достали свою правду".

Янь Гуан, по прозванию Цзылин (I в. по Р. Хр.), школьный товарищ Лю Сю. Когда последний захватил в 25 г. по Р. Хр. престол, основав вторую династию Хань, Янь, по примеру древних благородных людей, не терпящих никакого насилия и грабежа, изменил свою фамилию, свое имя, и скрылся от людей.

Император вспомнил о друге и, ценя его благородство, велел во что бы то ни стало его разыскать. Тогда из восточных владений донесли, что там, действительно, живет какой-то человек, который вечно одет в баранью шкуру, сидит и удит в болоте.

Император решил, что это и есть его друг Янь Гуан. Велел заложить хорошую повозку и послал нарочного пригласить Яня ко двору.

Три раза возвращался нарочный без всяких результатов. Наконец, Янь приехал. Ему отвели лучшее помещение, ему постлали лучшую постель, ему прислуживали высшие чины империи.

Наконец, его самолично посетил государь. Янь лежал себе и не подумал даже подняться. Государь подошел, хлопнул его по голому животу и сказал:

— "Ну, ну, Цзылин! Помоги же мне править народом!" Янь сделал вид, что спит, и не отвечал. Прошло некоторое время, прежде чем он, наконец, открыл глаза.

Посмотрел пристально на государя и сказал:

— "Древний царь Яо блистал своею доблестью, а, ведь, Чао Фу после подобного же предложения побежал мыть уши, в которые-де забралась нечисть. У ученого человека есть свои определенные идеалы, зачем на него наседать?"

— "Так, значит, мне так-таки тебя и не умолить?" — сказал государь; вздохнул, сел в колесницу и удалился.

Потом ему все же удалось затащить к себе Яня. Стали беседовать о том же, о чем говорили всегда, и незаметно провели и беседе весь день. Затем, ночью по-приятельски улеглись вместе на одной постели. Янь фамильярно положил государю на живот свою ногу.

На утро к государю вбегает главный астролог и доносит, что на императорское место покушается какая-то "гостья-звезда" (комета). Очень опасно!

— "Ничего, — смеялся государь, — это со мной спал, знаешь, мой приятель Янь Цзылин!"

Государь хотел назначить его цензором и советником, но склонить Яня к службе не мог. Тот ушел в горы Фучунь ("Богатой весны") и стал там пахать.

"Шесть сторон", т. е. четыре обычных, и еще небо с землей, как направления вверх и вниз.

В основе этого станса лежит вступление к "Оде бессмертной фее" поэта Сун Юй'я (IV в. до Р. Хр.), где читаем, что некий князь по смерти названный Сян, гулял с поэтом у гор Колдуньи (названных так за сходство с иероглифом У "колдунья"), где были развалины древней башни, над которой реяли и громоздились тучи, принимая самые причудливые формы.

— "Странные тучи, — сказал князь. — Что это такое?.."

— "Это, государь, так называемая утренняя туча". Один из прежних князей как-то здесь гулял, устал и днем уснул. Во сне ему явилась женщина.

— "Я, государь, — сказала она, — фея горы У, а здесь, в Гаотане, гощу. Прослышав, что Вы здесь гуляете, я хочу предложить Вам подушку и постель".

Государь ее осчастливил, а, когда уходил, то на прощание она еще сказала ему:

— "Я живу на солнечном склоне (Ян). Утром я — ранняя туча, вечером я иду дождем, и все время, каждое утро и каждый вечер, буду у подножия Солнечной Башни".

Князь посмотрел утром: так и есть. Тогда он построил ей дворец, назвав его "Дворцом ранней тучи".

В этом стансе тип поэтического иносказания, соединенного с тоской по поэтической древности. Государь Сюань Цзун (713-756), современник Ли Бо, увлеченный губительною страстью к наложнице, творит "безудержный блуд". Древнее исчезло, но пример не исчез. И там, где начинается чувственная поэзия, кончается призвание государя. От блуда государева страдает безответный простой народ.

Воспроизводится по изданию: Ли Бо. Из четверостиший. Пер. с кит. — «Восток». Кн. 5. 1925. — Прим. ред.

Ван Цян, или по прозванию (Ван) Чжао Цзюнь, красавица, взятая в гарем императора династии Хань (48-32 г. до начала нашей эры), будучи сначала незаметной и неизвестной, сыграла потом большую роль. Предание гласит следующее.

В императорских, так называемых, «дальних покоях» скопилось столько гаремных женщин, что повелитель не мог найти времени для их обхода. Тогда он велел придворным рисовальщикам изобразить портрет каждой из них и, судя по портретам, призывал к себе ту или другую. Одалиски, поняв секрет, старались подкупить мастера с тем, чтобы он изобразил их более красивыми, чем они на самом деле были. Но Ван Чжао Цзюнъ, гордясь своею красотой, не пожелала унижаться до подкупа и мастеру не дала ничего. Тот изобразил ее за это уродом, а император, взглянув на портрет, не удостоил ее приглашения.

В 33 году до начала нашей эры, хуннуский хан захотел породниться с императорским (Ханьским) домом культурной страны, которую сам притеснял, продолжая дело своих предков. Тогда для него, как для варвара, выбрали, судя по портретам придворных живописцев, самую уродливую из гаремных затворниц. Таковою оказалась Ван Чжао Цзюнь.

Перед тем как отправиться к месту своего назначения, она явилась откланяться своему повелителю. И вот тогда разыгралась драма. Красота ее ослепила и императора, и всех придворных с такой силой, что они тряслись от невиданного зрелища.

Император, который уже неоднократно нарушал свое слово, данное варвару-союзнику, был в отчаянии, но поделать ничего не мог. Разобрав в чем дело, он тут же приказал четвертовать и разбросать по кускам придворных мастеров, конфисковав все их имущество. Но было уже поздно — и Ван поехала к хуннускому хану.

Судьба несчастной девушки тронула современников, и они сложили в ее честь песнь, вызвавшую впоследствии много подражаний, в том числе и стихотворение Ли Бо.

«В десяти последних словах, — говорит один критик, — Ли Бо исчерпал все то, о чем до него говорило множество поэтов в стихотворениях, посвященных этой теме».

Другой критик думает, что, — как это часто бывает, — здесь Ли Бо, под покровом древней темы, касается современных ему событий.

Оценивая стихотворение, критик пишет: «Всего только один вопрос, но дух твой идет и мысль растет».

«В пятисловных оборванных строфах (т. е. четверостишиях), — пишет другой критик, — к высшей категории надо отнести, конечно, те, что мелодией своей наиболее близки к древнему стиховному укладу; но найти в них суть можно лишь подлинностью своего чувства. А этим-то Ли Бо и владеет!»

«Красная пыль» — поэтический образ нарядной светской суеты и мишуры.

«В высь руки», занятые плетью, — приветствие, заключающееся в подъеме обеих рук вверх, до груди и выше.

Тоска, описываемая в этом стихотворении, есть тоска гаремной дамы, лишившейся царского фавора или же никогда его не имевшей. Тема старая, которой Ли Бо здесь подражает, сохраняя словесную ткань.

Оценивая это стихотворение, один критик говорит, что эти двадцать слов, живо описывающих настроение женщины, которая томится в тоске, и расположенных так, что первые стихи дают понять, что ей и уходить не хочется, и на месте не стоится, а вторые — что ей и не сидится, и не лежится; — что эти два десятка слов стоят двух тысяч.

Другой критик указывает на то, что, кроме заглавия, ничто здесь не называет той тоски, о которой речь, но она таится где-то позади слов. Известный писатель и критик Чжу Си (XII в.) сказал, что Ли Бо — «само совершенство в стихе». Он, очевидно, имел в виду именно эти его особенности.

«Яшмовый (мраморный) помост» — крыльцо в гинекее императорского дворца.

«Белые росы» — поэтическое обозначение инея. Эти «белые росы» накинулись на мой тонкий чулок и овладели им.

Сянъянскими эти песни называются потому, что составлены около 450 г. нашей эры сянъянским губернатором, суйским князем Данем. Ли Бо здесь пишет на те же темы.

«Белой меди копыта» — название одной из сянъянских мелодий, основанной, как говорит предание, на песне мальчиков, потрясенных скачкой воюющих всадников в побежденном городе. Мелодия была положена на музыку и к ней был прилажен танец.

«Цзян» — река Хань.

Здесь речь идет о Шань Цзяне (Шань Цзилуне), герое сянъянских преданий. Он был местным правителем и облюбовал себе прудок в саду, который по историческим воспоминаниям назвал Гаоянским. Туда ему подавали вино, которым он быстро упивался, и в бесчувственном состоянии требовал, чтобы его все-таки посадили на коня, хотя вид был при этом у него неописуемо смешной. Молодежь сложила про него песнь, вариант которой дан в стихах Ли Бо.

«Гора Янь» — к востоку от Сянъяна подходит к самой реке Хань.

«Памятник», о котором здесь речь, поставлен местному правителю Ян Ху после его смерти в 278 г. нашей эры. Он оставил по себе столь светлую память, что надпись на плите, воздвигнутой в его честь, исторгала у читавших слезы, так что один из позднейших почитателей Яна назвал эту плиту «памятником, от которого роняются слезы». Надпись заросла мхами, люди забыли великого человека.

Комментаторы и критики отмечают, что в этой строфе «настроение поэта идет порывом и в глубь веков, и в современность», и что «в этих кратких словах мысль выражена вся до дна».

«Нам, — пишет другой, — оставлены памятники былого, и мы сами можем идти их обозревать, но такой глубины чувства, как при чтении этих стихов, у нас не создастся никогда».

Прудок, о котором шла речь во второй строфе, принадлежал семье Си. В нем водились искусно выкормленные породы рыб. Вокруг, со всею китайскою заботливостью, был разведен чудесный сад. Немудрено, что пьяница-эстет облюбовал это место.

Последние стихи означают, вероятно, желание Ли Бо уподобиться хоть на время Шань Цзяню, в смысле стиля его жизни, столь излюбленного самим поэтом.

«Чистые, ровные» и падающие мелодии — так назывались в древнем Китае мелодии по доминирующему тону их и музыкальному стилю: высокому или низкому. В глубокой древности они были предназначены для воспевания супружеских радостей.

Обстоятельства, при которых эти строфы были набросаны Ли Бо и которые необходимо иметь в виду, чтобы понять все стихотворение, а равно и условия, при которых возможна их приблизительная переводная передача, таковы:

Император Сюань Цзун (713-756 г. нашей эры), наслаждаясь великолепным расцветом государственной политики, золотым веком поэзии и прочих искусств и потонув в наслаждениях, начинал пресыщаться, искать нового, необыкновенного. И вот, случайно, в гареме одного из своих же сыновей он усмотрел красавицу, пленившую его до безумия, и совершил дикий поступок — взял девицу к себе. Она стала теперь его любимой наложницей. Свет померк в его очах, глядевших только на нее; на ней все сосредоточилось... Император перестал обращать внимание на глухой ропот народа против временщика — брата царицы, и гроза разразилась неслыханным мятежом.

Картина настоящих строф такова. Ли Бо только что произведен в высшую ученую степень академика литературы и на радостях упился вином до полной потери чувств. А во дворце в эту светлую лунную ночь происходило торжество пересадки необыкновенных тюльпанов, которыми все были увлечены, к дворцовой беседке, названной по дереву, из которого она была сделана, «беседкой топи ароматов». Цветы только что пышно распустились. Император прибыл к беседке со свитой. За ним несли царицу.

Император приказал выбрать из основанной им же придворной школы певцов, музыкантов и актеров, наиболее талантливых людей для прославления этой чудной ночи. Отобрали шестнадцать человек, во главе с Ли Гуйняньем, первым певцом своего времени. И вот, этот певец, ударив в кастаньеты, выступил вперед и приготовился петь, но император его остановил.

«Нет, — сказал он, — раз мы здесь любуемся знаменитыми цветами, да еще перед нами царица, — старых песен нам не надо!»

С этими словами, он велел певцу держать перед ним бумагу, на которой был золотой узор, и набросал новому академику приказ сейчас же явиться во дворец, представив новый парафраз древних любовных мелодий, в виде трех отдельных строф одной и той же темы.

Ли Бо, получив приказ, ничего не понял: он был слишком пьян. Его облили водой, вытерли, дали в руки кисть, и стихи были моментально набросаны, а Ли Гуйнянь их спел.

Пока он их пел, царица — или, как ее велено было называть, «Великая Настоящая Фея» — наливала и пила виноградное вино, улыбаясь лестным словам стиха. Император не утерпел, и сам, велев подать флейту, стал подыгрывать мелодии. Под конец строфы он замедлял темп, чтобы доставить царице удовольствие.

С этих пор государь стал еще более отличать Ли Бо среди всех прочих академиков.

Таким образом, Ли Бо имеет задачу прославить красоту царицы среди фантастически прекрасной и великолепной обстановки. Он пользуется удобствами своего языка, не уточняющего форм слова, и потому переводчик на другой язык, этих удобств не имеющий, вынужден ставить непрошенные точки над i, да еще, к тому же, снабдить, в конце концов, перевод парафразом, окончательно точным и понятным.

Парафраз первой строфы (О государе, влюбленном в царицу, тогда еще всего лишь гаремную затворницу князя Шоу Вана):

— Вы, государь, смотрели на облако, и оно представлялось вам ее платьем... Глядя на цветок тюльпана, вы думали: вот ее лицо!

Как весенний ветерок куртины, коснетесь вы ее своею милостью — и она сочно расцветет, как тюльпан в благодатной росе.

Если — думалось вам — такую красавицу не увидеть мне на горе Яшм; если она не сама царица фей Си Ван Му, то уж, наверное, ее надо искать у Террас Изумрудов, где живет фея И Фэй, воспетая древним Цюй Юанем. Она — лучшая, самая царственная не только среди людей, но и среди фей.

«Гора У» — местопребывание феи, явившейся во сне древнему удельному князю, случайно там заночевавшему. Она сказала ему, что будет его ждать, являясь днем тучей, а ночью дождем. Поэт Сун Юй написал по этому случаю бессмертную оду.

«Летящая Ласточка» — прозвание фаворитки, а впоследствии — императрицы ханьского императора Чэн Ди (32-6 до начала нашей эры), который полюбил ее за выдающиеся качества танцовщицы и из частного дома перевел ее в пышный дворец. Критики много рассуждают о том, насколько уместно было приводить здесь это сравнение, но ясно, что Ли Бо не имел намерения иронизировать.

Парафраз второй строфы: Царица — это сочная прелесть ветви тюльпана, на которой росная благодать сосредоточила свой аромат. Напрасно фея горы У смотрит на это соединение тучи и дождя; и напрасно разрывает от горя свою душу: здесь слишком очевидное счастье! Кого же, позвольте спросить, может напомнить наша царица из былых красавиц? — Разве царицу Ласточку, да и то тогда, когда она была во всеоружии своих чар, подчеркнутых новыми нарядами!

«Крушащая царство» красота женщины была воспета придворным поэтом II в. до начала нашей эры в следующих строках:

Император, прослушав это, вздохнул и сказал:

«Ну, в хорошие-то времена (как наши) разве может такая появиться?»

Тогда выяснилось, что поэт пел о своей сестре. Император приблизил ее к себе и в любовном умопомрачении был близок к катастрофе.

Парафраз третьей строфы: Знаменитый своею красотой цветок и красавица, могущая своими чарами разрушить царство, как бы рады друг другу, и на них почивают с улыбкой взгляды восхищенного государя. Государь был, как весенний ветер, недоволен, что цветок не раскрывается. Но вот он наконец раскрылся; досада настойчивого ветерка рассеялась, и в беседке, сделанной из ценного дерева («Топь благовоний»), стоит чаровница, любующаяся цветами, и сама вся в любовном взгляде очей государя.

Лоян — город на реке Ло, в центральном Китае (ныне — Хэнань Фу) — одна из древних столиц.

Яшма, белая, нежная, с неизъяснимою прелестью колорита и какой-то особо прекрасной эманации, ценится в Китае едва ли не более других драгоценных камней. Она очень часто служит поэтическим сравнением с лицом и душой восхитительного человека.

«Небесный Брод», т. е. звезды, лежащие поперек Млечного Пути. Этим именем государь династии Суй, Ян Ди (606-617), перенеся столицу в Лоян, назвал роскошно построенный плашкоутный мост, соединявший берега реки Ло, и, таким образом, уподобил свою резиденцию небу, а реку Ло — «Небесной Реке», т. е. Млечному Пути. Впоследствии этот мост был укреплен на каменных быках, но в просторечии сохранил свое название «плавучего моста». Рассказывают, что он был укреплен, между прочим, и железными цепями, перекинутыми с берега на берег. Кроме того, по четырем углам его были башни. Его от времени до времени чинили, поддерживали, как историческую достопримечательность.

«Пять Гор», т. е. древних (ханьских) императорских могил, устроенных в природных холмах, которые являются в данном случае, так сказать, естественными курганами. Эта местность была облюбована богатою знатью, как место для постройки вилл. «Золотой Рынок» — людное место города Лояна.

«Хуская (иностранка) дева» — известная в свое время привлекательная пятнадцатилетняя гетера Лояна, о которой часто упоминается в поэзии.

Критики указывают на образцовое описание наружности и поведения юноши, находящегося как в весеннем ветре, так и в весенних чувствах.

Парчовая по зеленому полю попона — историческое воспоминание об украшении знаменитых скакунов, пригнанных с далекого запада победоносными китайскими генералами в подарок государю.

Гаогюйли — название народа, обитавшего у границ Кореи. Ли Бо поэтизирует известные ему из исторических описаний особенности этого народа.

Это стихотворение, помещаемое во всех хрестоматиях, как образцовое и характерное для Ли Бо, является, тем не менее, одним из обычных для Ли Бо перепевов старых мелодий. Так, в стихотворении императора династии Вэй Вэнь Ди (220-227 нашей эры) читаем нечто, очень похожее, и даже с тою же рифмой:

Эта песнь имеет своим прототипом песнь, составленную императором У Ди династии Ци (483-494 нашей эры), в воспоминание тех дней, когда он был простолюдином. Монах Бао Юе положил ее на музыку. Ли Бо дал, по обыкновению, нечто совсем новое.

Гавань и переправа, называемая Хэнцзян («Поперек реки»), на Янцзы-цзяне играла в III в. нашей эры большую историческую роль, как важный стратегический пункт для сражающихся между собой претендентов на престол.

Вагуань гэ — название башни при монастыре того же имени, стоявшей на самом видном месте и пленявшей взоры, так что гребцы приостанавливались, чтобы на нее взглянуть. Она была очень высока, будто бы до 35 сажен.

Нючжу, «Воловья мель» — переправный пункт против Хэнцзяна. У этой переправы лежат в воде опасные камни, и, кроме того, река в этом месте крайне беспокойна, так что один поэт сложил о ней следующие стихи:

У другого поэта по этому поводу читаем:

Мадан — гора, сильно вдавшаяся в Янцзы и представляющая серьезную угрозу кораблям, тем более, что около нее находятся наиболее опасные пенящиеся водовороты. Суеверные корабельщики построили на горе храм, в котором приносятся жертвы духу горы, покровителю страждущих.

Западный Цинь — древнее, и потому литературное обозначение части западного Китая (Шааньси).

Небесные врата — горы, сжимающие Янцзы.

Здесь, по-видимому, несколько проясняется доселе непонятная причина, вызвавшая описание переправы Хэнцзян. Ли Бо сам был здесь в своих скитаниях по озерам и рекам. Очень возможно, что эта простая сценка, не содержащая никаких признаков поэзии, должна быть понята иносказательно. Комментатор делает догадку, что Ли Бо намекает на бурные теснины придворной жизни, — своего рода Сциллу и Харибду, — из которых он только что вырвался на волю. Таким образом, и подводные камни, и грозные водовороты, и весь ужас переправы, хорошо известные литературному миру тогдашнего Китая, создавали весьма смелое и яркое сравнение, которое для всякого иного читателя стало уже, конечно, неживым и лишь вяло восстановляемым в примечаниях.

Древняя поговорка: если вокруг луны мутные полосы — быть ветру.

Второй стих — парафраз старой поэмы «Море», написанной высоким одописным стилем в ярких, гиперболических красках и причудливых выражениях. Эта ода входила в «Сборник литературы» Сяо Туна (VI в. нашей эры) и поэтому была всем известна. В этой оде читаем: «А рыбы — так вот кит (цин), лежащий поперек моря, что гора. Двинется — обломит высокие скалы; прижмет огромную волну, съест гигантскую черепаху, проглотит корабль, величиной с дракона. Вдохнет — и волны неподвижны; выдохнет — и сотни рек текут вспять».

Критики относят эти четверостишия к высшим типам подобных форм творчества, как вызывающие «откатные и перекатные» впечатления, все возвращающуюся и возвращающуюся мысль.

«Три горы» — название гор у одной из переправ через Янцзыцзян.

В этой заключительной строфе дело выясняется окончательно. Начальник советует поэту не переходить стремительных и опасных теснин, а уйти домой, как ушел от тягот чиновничьей, официальной жизни знаменитый поэт Тао Цянь (IV-V в. нашей эры), написавший известную с тех пор каждому образованному китайцу поэму в прозе: «Уйду прочь, домой!» Поставив в конце шестой строфы эту всем знакомую и богатую яркими сопоставлениями фразу, Ли Бо окончательно придает всему стихотворению характер притчи, которая особенно энергична в последней строфе, где в мутной луне нетрудно узнать омраченного невероятной страстью своей к фаворитке государя; в тумане — общую растерянность, за которой не видно надвигающейся грозы; в китах — алчных чиновников, вызывающих волны народного гнева, которые идут крушить все, сотрясти даже горные твердыни — само государство и т. д. При этих порядках что-либо делать — безумие. Надо уйти в незаметную жизнь, полную лишь для себя.

«Парчево-горбатая птица», по описаниям древних китайских географов, обладает зеленым и желтым опереньем, выглядит словно опущенная кисть. Она водится как раз в этих местах.

«Горная курочка» обладает чудесным опереньем и целыми днями любуется собой в воде. Затем, у нее иногда глаза застилает туман, и она тонет. Таково ее описание в тех же источниках.

Обезьяний вой наводит тоску, ускоряет старость.

Шаньсянь, Чанша — моя родина, мои излюбленные места.

О пьяном Шань Цзяне верхом на коне сказано в примечаниях к стихотворению 4, б.

Древний человек Нин Ци (VII в. до начала нашей эры) пас вола и пел:

Удельный князь Хуань услышал из своего экипажа эту песнь и возвеличил Нин Ци, сделав его своим министром. Нин Ци, по его мнению, понимал идею истории, хотя сам князь отнюдь не держался идеалов Яо и Шуня, отдававших престол достойнейшему.

Гора Шуи цзюй, «Водяной Постав», причудливой формы.

«Живого чужим», т. е. паразита-плюща.

Ложэнь — один из утесов, торчащих из вод Янцзы.

«Птичьи пути» — недоступные людям горные тропы.

«Рыбьи Мосты» — название города.

«Простая», т. е. бесцветная, как только что вымытые шелковые нити.

«Лин» — водяной каштан.

Свидания молодых людей с девушками на юге допускались значительно свободнее, чем на пуританском севере, где был в силе ригоризм проповеди Конфуция. Поэтому в старое время на юге обычай разрешал молодым людям принимать участие в собирании водяных каштанов вместе с девушками.

По-видимому, здесь дело идет о добывании и выплавке горной руды. Есть и другие мнения, предполагающие, одни — добывание пилюли бессмертия подвижниками, у Осенней Заводи спасающимися, другие — рыбачьи огни. Однако гипербола была бы слишком явна в таком случае и неприятна.

"Выражение "Три тысячи сажен", — пишет критик, — у людей, распинающихся за форму и приклеившихся к следам вещей, возбуждает недоумение. На самом же деле это просто поэтическая свободная фантазия, крайняя изобразительность. Читателю не следует, как говорит Мын-цзы (IV в. до начала нашей эры), "из-за буквы портить выражение и из-за выражения — всю мысль". Я уже не говорю, — продолжает критик, — о том, что второй стих дает видеть всю мысль целиком".

Другой критик говорит, что число "три тысячи" надо понимать, как круглое число и принятую традицией гиперболу (напр., как "три тысячи" учеников Конфуция).

Европейской поэтической критике доступно, кажется, более простое объяснение этой гиперболы. Поэт смотрится в заводь, чуть тревожимую зыбью, и лицо его расплывается бесконечными кругами, создавая из бороды клуб белых неизмеримых нитей. Так, но крайней мере, пишущий эти строки понимал это место до прочтения туземной критики; так понимает и посейчас.

Эта строфа воспроизводится во всех учебных изданиях и считается одним из шедевров поэта. "Первый стих, — говорит один из комментаторов, — очень странный и причудливый, а остальные: что ни слово, то очарованием. Это по плечу только мастеру... А с читателями, выискивающими строфы и вытаскивающими со всех сторон по фразе, — разве можно об этих вещах говорить?"

Воспроизводится по изданию: Позия эпохи Тан. М.: Худ. лит-ра, 1987. Сост., вступ. статья Л. 3. Эйдлина. — Прим. ред.

Воспроизводится по изданию: Антология китайской лирики VII-IX вв. по Р. Хр. Перев., прим. Ю. К. Щуцкого. М. — Пг., 1923. — Прим. ред.

Дунтин — название озера.

Гора над Дунтином. Место прогулок Сянской царевны при императоре Шуне (III тысячелетие до Р. Хр.).

Сян в южном Китае.

Местность в провинции Хунань, в южном Китае, славящаяся винами.

Лоян — одна из древних столиц Китая.

«Сломанные ивы» или «Сломанные тополя и ивы» — название мотива из «Антологии династии Хань» (III в. до Р. X. — III в. после Р. X.). Когда расставались друзья, они приходили на берег реки и, сорвав по ветке ивы или тополя, дарили друг другу на память.

Ланьлин — местность, славящаяся вином.

Воспроизводится по изданию: Поэзия эпохи Тан. М.: Худ. лит-ра, 1987. Сост., вступ. статья Л. 3. Эйдлина. — Прим. ред.

Воспроизводится по изданию: К. Бальмонт. Зовы древности, «Слово», Берлин, 1923. — Прим. ред.

Воспроизводятся по изданию: Поэзия эпохи Тан. М: Худ. лит-ра, 1987. Сост., вступ. статья Л. 3. Эйдлина. — Прим. ред.

Триста чаш — гипербола, свойственная поэтике Ли Бо.

Цэнь, Даньцю — друзья Ли Бо.

Цао Чжи (192-233) — известный поэт, наследник императора Цао Цао.

Пинлэ — название дворца.

Доу — мера объема, равная 10,3 литра; название сосуда для вина.

Где ж пещера для шести драконов? — Согласно легенде, солнце ежедневно совершает свой путь с востока на запад в колеснице, запряженной шестью драконами.

Сихэ — имя возницы солнца. К вечеру колесница останавливается. Драконы и возница отдыхают.

Лу Ян — легендарный воин эпохи "Борющихся царств". Сражаясь на стороне княжества Вэй против княжества Хань, Лу Ян махнул копьем и остановил уже садившееся на западе солнце.

Бодэн — город в провинции Шэньси; здесь в 200 г. до н. э. ханьский император Гаоцзу был окружен гуннами.

Цинхай — озеро в провинции Цинхай.

Вэйский мост — в провинции Шэньси, к северу от Чанъани.

...стрелы разят гордецов — то есть племена гуннов.

Злые звезды померкли. — Выражение идет от предания о том, что когда стране грозила военная опасность, на небе появлялись лучи зловеще сиявших планет. Кончалось сражение — и лучи исчезали.

Хо Пяояо — генерал, портрет которого по приказу ханьского императора Сюань-ли был помещен первым в башне Цилинь. За ним следовали портреты других сановников.

У и Юэ — древние названия провинций Цзянсу и Чжэцзян.

«Прозрачней белого шелка» — строка из стихотворения поэта Се Тяо (464-499) «Вечером, поднявшись на гору Саншань, гляжу вдаль на столицу».

Воспроизводится по изданию: «На рубеже Востока», 1929, э 3. — Прим. ред.

Воспроизводятся по изданию: Поэзия эпохи Тан. М.: Худ. лит-ра, 1987. Сост., вступ. статья Л. 3. Эйдлина. — Прим. ред.

Два стихотворения в жанре цы. — Цы — жанр китайской классической поэзии, возник в VIII в. на основе песенно-народного творчества. Цы первоначально создавались как песенно-романсовый текст на определенные мелодии, могли исполняться в музыкальном сопровождении. Мелодия определяла поэтический размер, число строк и количество слов (иероглифов) в каждой строке произведения а также наличие в нем зачинов и повторов. Цы делятся, как правило, на строфы и в большинстве своем имеют рифму. Стали ведущим жанром в поэзии эпохи Сун (X-XIII вв.).

Циньской деве не спится... — Знатная женщина в разлуке с любимым поет о своем одиночестве. Название мелодии связано с ее именем.

Балинь — восточная окраина Чанъани, где через реку Башуй был перекинут мост. На берегу росли плакучие ивы. Здесь провожали путников.

Лэююань — холм на южной окраине Чанъаня, место отдыха и прогулок.

Санъян — столица династии Цинь (246-207 гг. до н. э.) в нынешней Шэньси.

Могил и храмов грустная вереница. — Поэт имеет в виду усыпальницы императоров династии Хань (206 г. до н. э.-220 г. н. э.).

Воспроизводятся по изданию: Ли Бо и Ду Фу. Избранная лирика. М.: Детская лит-ра, 1987. — Прим. ред.

Воспроизводятся по изданию: Г. Б. Дагданов. Мэн Хаожань в культуре средневекового Китая. М.: Наука, 1991. — Прим. ред.

Красные ленты — Ли Бо имеет в виду чиновничью службу.

Бо Я — персонаж древней летописи «Чунь-цю», где он представлен самым искусным мастером игры на цине.

Башня Хуанхэлоу — Эта знаменитая башня в китайской истории по преданию связана с именем Фэй И, крупного сановника эпохи Троецарствия, царства Шухан. Прославился тем, что проявлял необыкновенные способности в улавливании сути любого как древнего, так и современного сочинения. Погиб от руки предателя, принявшего сторону царства Вэй. Предание гласит, что именно с башни Хуанхэлоу — «желтого журавля» Фэй И вознесся на небо, а потом неожиданно возвратился на желтом журавле, почему и появилось такое название.

Воспроизводится по изданию: Китайская пейзажная лирика. Сост. В. И. Семанов и Л. Е. Бежин. МГУ, 1984.

Подстрочные переводы стихотворений подготовлены И. С. Лисевичем. — Прим. ред.

Гусь одинокий. — символ человека, оторванного от близких людей и родных мест, символ бесприютного скитальца. Одновременно это и образ вестника. Ему противопоставлен образ вороньей стаи — духовной «черни», «толпы». Они разнятся между собой во всем — гусь летит высоко, вороны же кружатся над самым полем; у первого есть далекая прекрасная цель — вторые суетятся бестолково и бесцельно; однако первый одинок в гордых высях и тщетно ищет себе подобных, а вторые наслаждаются обществом равных и не чувствуют одиночества, ибо чернь многочисленна.

«Рассвет и закат». — Произведение написано на мотив древнего храмового песнопения того же названия. Слова этого гимна воспевали величие Солнца, говорили о бренности человека:

Шестерка драконов, или коней-драконов, была, согласно древнему мифу, впряжена в колесницу Солнца, которой правила Си Хэ. По другой версии, Си Хэ являлась матерью Солнца (десяти солнц!) и супругой божества Востока. Древнее песнопение, на мотив которого писал Ли Бо, заканчивалось восторженным восклицанием человека, приобщившегося к величию божества:

«Шестеркой драконов» именовался также выезд китайского императора, поскольку он мыслился средоточием силы Ян на земле, в то время как на небе таким средоточием было Солнце.

...эфир изначальный... — Здесь подразумевается некая неуничтожимая материально-духовная субстанция, из которой в процессе осуществления Пути Вселенной — Великого Дао образовался наш мир. Субстанция этого мира постоянно как бы пульсирует в великом пределе, где попеременно преобладают то Инь, то Ян, но человек проходит свой путь только однажды.

...сила духа Лу Яна [...] ударом копья! — Лу Ян — герой древней легенды, сюжет которой сходен с библейским сказанием об Иисусе Навине. Своим копьем он погнал заходящее солнце обратно на небосвод, чтобы иметь возможность закончить битву при свете дня.

...по Великую Глыбу... — Великая глыба — выражение взято из даосской книги "Чжуанцзы". Комментаторы вкладывают в него различный смысл: творящее все сущее Небытие, Первоначальный эфир, Первозданный хаос, Земля, Вселенная. Наиболее вероятны два последних.

...Глубины персиковых вод... — Персиковые воды — метафорический образ весеннего разлива реки Хуанхэ. "Персиковыми" ее воды поэт называет потому, что разлив приходился на время цветения персиковых деревьев (обычно во второй месяц по лунному календарю), когда вся вода была покрыта розовыми лепестками.

...в десять тысяч чи! — Чи — китайская мера длины, в разные эпохи колебавшаяся от 24 до 32 см; "десять тысяч..." — поэтическая гипербола.

...чиста река беседы. — Имеется в виду, что друзья ведут так называемую "чистую", или "прозрачную", беседу ("цин тань"). Подобная беседа являлась частым атрибутом прогулки в горах для образованных людей эпохи Шести династий. Темой ее могли быть какие-то возвышенные предметы, заимствованные, к примеру, из известного сочинения; ее предлагал "председатель беседы" после того, как все рассаживались в удобных непринужденных позах. Часто говорили о "величии гор и вод", открывавшихся взору. Высказывались по очереди все присутствующие, иногда же блистали своим искусством слова только два наиболее признанных оратора, а остальные оставались в роли ценителей. Участники "чистых бесед" часто прицепляли к поясу веничек из оленьих хвостов как знак своего желания отряхнуть с себя "мирскую пыль" и идти по пути бессмертных небожителей (считалось, что те ездили на белых оленях).

...Цзюнь, монах из Шу... — Шу — одно из трех царств, на которые разделился Китай во II-III вв.; впоследствии это название по традиции сохранялось за обширной областью, расположенной на территории нынешней провинции Сычуань и соседних провинций; область славилась дикой, почти нетронутой природой, красотой своих "гор и вод". Ли Бо жил в области Шу с пятилетнего возраста, и формирование его эстетического взгляда на природу складывалось под влиянием пейзажей этого удивительного, полуварварского для тогдашнего Китая края. В молодости Ли Бо провел несколько лет здесь, в горах Минъшань, вместе с даосским отшельником, постигая таинство его учения. После недолгого перерыва, вызванного службой, Ли Бо вновь отправляется странствовать по родному краю, где его особенно привлекают Горы Бровей Крутых — Эмэйшань. "В царстве Шу немало гор, где обитают бессмертные, но с таинственными Крутыми Бровями ни одна не сравнится", — писал он в стихотворении "Поднимаюсь на Эмэйшань". Цзюнь был одним из буддийских монахов, с которыми встретился там поэт.

...зеленую с узором... — так называл когда-то свою лютню (цинь), видимо, обтянутую зеленым шелком, великий поэт китайской древности Сыма Сянжу. Известно, что Ли Бо очень любил музыку, песни, танец, сам прекрасно играл на цине и пел. "Конфуциеву лютню" подарил ему его друг Цуй Цзунчжи, и часто в минуты особенной душевной раскрепощенности, которую приносило вино или любование природой, Ли Бо брался за струны, стараясь довести найденную с окружающим миром гармонию до совершенства. "Положив перед собою лютню, прислонился к высокой сосне и смотрю на далекие горы, поднявши чашу с вином", — эти строки из стихотворения "В одиночестве пью весенним днем" очень типичны для Ли Бо.

В заиндевелых звон стоит колоколах... — По преданию, лютня великого музыканта древности Юй Боя заставляла звучать даже колокола в горах, и Ли Бо, слушая монаха, вспоминает об этом. Согласно другой легенде, на горе Фэншань было девять колоколов, которые сами начинали звенеть, когда на них садился иней.

"Песнь луне Эмэйшаньских гор" — одно из самых известных стихотворений Ли Бо. Горы Эмэйшань он воспел в целом ряде произведений, "однако особенно глубокое впечатление, — пишет автор книги о Ли Бо, профессор Ван Яо, — произвела на него в Эмэйшаньских горах луна". В одном более позднем стихотворении поэт говорит: "Когда я жил на востоке области Ба, у Трех Ущелий, видя на западе ясную луну, я вспоминал Горы Крутых Бровей. Луна выходила из-за Крутых Бровей, озаряя Лазурное море, и я долго странствовал с теми, от кого был за тысячу верст". Луна в китайской поэзии, начиная с народных песен "Шицзина" и юэфу, всегда была одним из любимейших образов. Луна есть квинтэссенция Инь, а с Инь начинается в этом мире все сущее, и поэтому луна бередит душу, будит воспоминания, влечет за собой длинную цепь ассоциаций.

Так пишет Ли Бо в знаменитом четверостишии "Думы тихий ночью". Луна была в Китае источником постоянного эстетического наслаждения, объектом поэтического поклонения. У людей возвышенного склада было принято в одиночку или вместе с друзьями гулять тихой ночью, любуясь при этом ясной луной и озаренным ею пейзажем. Музыка, вино, изысканные беседы, лотос, белеющий первозданной чистотой при лунном свете, или какие-то другие цветы считались желанными атрибутами утонченного времяпрепровождения.

...полумесяц осенний! — В китайском тексте буквально: "осень половины колеса" или "половинка колеса осени". В этом метафорическом образе луна становится символом идеи времени, а лунный диск ассоциируется с воображаемой колесницей осени, влекущей природу и человека к закату года.

В реке Усмиренных Цянов... — Цяны — тибетские племена, постоянно враждовавшие с китайцами и совершавшие на них набеги.

Юйчжоу — область на территории нынешней провинции Сычуань, на востоке от Эмэйшаньских гор. Характерной особенностью "Песни луне Эмэйшаньских гор" является то, что из двадцати восьми иероглифов ее текста двенадцать выражают географические названия, однако последние настолько поэтичны и так органически входят в стих, что читатель этого обычно даже не замечает. Стремясь, в свою очередь, не перегрузить стих, переводчики представили почти все эти названия в "декодированном" виде.

...Беседка Благоговенья. — Горы павильона Благоговения (Цзинтин шань) — горы на юго-востоке Китая в нынешней провинции Аньхуэй.

Песчаные Холмы (Шацю) — город на полуострове Шаньдун. Свое название получил от песчаных дюн, намытых рекой Вэньхэ (букв. "Грязная", "Мутная"), которая протекала через город.

Луское вино [...] устремляются на юг, — Говоря о том, что луское вино "не пьянит", а песни царства Ци оставляют его равнодушным. Ли Бо хочет сказать, что ничто не радует его в городе Песчаные Холмы (Лу и Ци — древние царства, находившиеся в свое время на том же полуострове Шаньдун).

Всем своим сердцем поэт стремится вслед за водами реки Вэньхэ ("волны Вэнь") на юг, туда, где живет Ду Фу.

"Песни Осенней Старицы". — Осенняя Старица (Цюпу) — название одного из многочисленных озер, образовавшихся в пойме реки Янцзы (современная провинция Аньхуй). Эта местность в средние века была густо населена, поскольку рядом находился г. Цзянькан (ныне — Нанкин), бывший столицей нескольких династий. Ли Бо "немало ездил по землям к востоку от Янцзы и больше всего написал стихов об этом округе", — замечает через несколько веков в своем путевом дневнике поэт Лу Ю.

К Терему Великому... — Великий Терем (Далоу) — название горы, напоминавшей своими причудливыми очертаниями дворцовое строение.

...в Вечной Тишине... — Вечная Тишина — имеется в виду г. Чанъань (букв, "вечное спокойствие", "вечная умиротворенность" и т. п.), древняя столица Китая, вновь отстроенная в VI в. В названии города выразилось желание владык Китая видеть свою власть незыблемой, а установленный порядок — нерушимым, но действительность была далека от этого. Уже через несколько лет, после того как были написаны эти строки, в 756 г., Чанъань был захвачен кочевниками, которыми командовал мятежный генерал Ань Лушань. Здесь победители, как и "в каждом завоеванном городе, захватывали одежду, ценности и женщин, сильных мужчин использовали как носильщиков, а слабых, старых и малых рубили секирами". Впрочем, и до мятежа вряд ли можно было говорить о "вечной тишине" или "вечном спокойствии" — танская Чанъань была настоящим Вавилоном, смешением народов и религий, гигантским торговым и административным центром, поражавшим своим многолюдством.

...Славный Край... — имеются в виду лежащие вблизи устья р. Янцзы область и город Янчжоу, славившиеся своими буддийскими монастырями.

Дракон-Свеча [...] рассвет... — Дракон-Свеча — мифический страж Севера, гигантское пресмыкающееся, без ног, с человеческим лицом. Живет у мифической горы "Врата стужи", куда не доходит свет солнца. Во рту у него вместо зубов — свечи, и когда он открывает глаза и пасть, весь мир озаряется ярким светом.

Ласточкины горы (Яньшань) — горы на севере Китая (в нынешней провинции Хэбэй).

Терраса Сюаньюаня — по преданию, была построена мифическим Желтым Владыкой (Хуанди, другое имя — Сюаньюань), "культурным героем", с именем которого связаны многочисленные мифы и легенды. В иллюстрированной средневековой энциклопедии "Собрание картин, относящихся до Неба, Земли и Человека" ("Саньцай тухуй") сохранилось изображение этого строения, представлявшего собой гигантскую усеченную пирамиду с обширной площадкой наверху и лестницей, шедшей к ней по одной из боковых граней. Ко времени Ли Бо пирамида превратилась в развалины, но все еще поражала путников своими размерами.

...у врат Стены Великой... — Великая стена, построенная в III в. до н. э. императором Цинь Шихуаном, стала в китайской поэзии символом народных бедствий, так как здесь сначала при ее строительстве, а потом в постоянных битвах гибли сотни тысяч людей. Еще в III в. до н. э. создатели народных юэфу пели о Великой стене как о месте, где "кости погибших друг другу упасть не дают". Позднее эту тему развивало множество поэтов, и в их числе немало современников Ли Бо. Древнюю легенду о бедном крестьянине, которого замуровали в стену, и его верной жене, от слез которой обрушилась эта стена, использовал, например, в своем стихотворении "Жена Ци Ляна" известный танский поэт, буддийский монах Гуань Сю. Другие поэты подражали ханьской юэфу "Напоил коня из родника у Великой стены", где рисуется безысходное горе разлученных супругов, еще влачащих свое земное существование. Произведение Ли Бо также написано в стиле народных песен, и поэт заимствовал из них некоторые традиционные детали.

В Сюаньчжоу, в башне Се Тяо... — Поэт Се Тяо построил эту башню, когда был здесь правителем округа.

Ли — первоначально "переход", расстояние между двумя селениями, в которых делались остановки. Впоследствии стандартная мера длины, величина которой колебалась в разные эпохи; в среднем — 0,4 км.

В сердце Пэнлая... — Пэнлай — мифический остров-гора, затерянный где-то в Восточном море, обитель бессмертных.

...кости цзяньаньской строка... — Цзяньань (установление спокойствия) — девиз 196-220 годов в правление последнего императора династии Хань, Сюаньди. Именно на эти годы фактического крушения империи в Китае приходится первый взлет индивидуальной поэзии, породивший плеяду славных имен (поэты семьи Цао и "семь цзяньаньских мужей"). "У этих семи мужей в учености нет упущений, в словах нет заимствований, — писал о них современник, поэт Цао Пи. — Все они чувствуют себя несравненными скакунами, пролетающими тысячу верст, и, запрокинув головы, несутся галопом, нога в ногу..." Их творчество, родившееся в смутное время, было поэзией страдания и печали, "однако кость их была крепка". Это выражение следует понимать, памятуя, что старая китайская критика усматривала в произведении — подобии живого существа — три слоя: пребывающий в движении жизненный эфир, т. е. дух а затем костяк и плоть. Плоть поэзии составлял ее, так сказать, "явленный элемент" — слова, тропы, образы, костяком же были их внутренние связи — мысли, идеи, чувства.

Се Малого стих... — Се Малый — прозвище поэта Се Тяо, в отличие от Великого Се, его родича, поэта Се Линъюня.

Волосы завтра с зарей распущу [...] лодку спущу. — Регламентация прически была частью "китайских церемоний": распустить волосы мог лишь человек, ставший отшельником или соблюдающий траур по кому-то близкому.

И распущенные волосы и лодка, которую хочет раздобыть герой стихотворения, служат знаком того, что Ли Бо жаждет уйти из суетного мира. В то же время эти образы — символ печали и расставания.

...и тучу понукает... — Считалось, что человек, достигший высокой степени духовного очищения, даосский бессмертный, мог летать в поднебесье на тучах, понукая и погоняя их плетью. Бессмертные летали также на белых журавлях (или аистах), а Лаоцзы отправился в свое последнее путешествие на запад верхом на быке.

...с горой Матерь Небес... — имеется в виду знаменитая гора на юге Китая.

Инчжоу — мифический остров в Тихом океане, обитель бессмертных.

Юэ — первоначально название древнего царства; впоследствии в широком смысле так назывался юг Китая, место распространения диалекта юэ в узком смысле обозначение двух южных провинций Гуандун и Гуанси.

Пять Вершин — пять священных гор Китая, расположенных соответственно по четырем сторонам света (плюс центр) и являвшихся как бы опорами небосвода.

Красные Стены — букв, название т. н. Красных Скал — ущелья недалеко от Ханькоу в нынешней провинции Хубэй. Оно известно в китайской истории как место кровавой битвы, происшедшей здесь в 209 г.

Небесная Терраса — гора, расположенная на северо-западе от Матери Небес.

Чжан — китайская мера длины, более 3 м. Высота горы явно преувеличена.

...Озера Зеркального луну... — Зеркальное озеро находилось в уезде Шаосин (территория современной провинции Чжэцзян); славилось своей красотой. Однако уже в эпоху владычества монголов озеро начало зарастать и впоследствии исчезло совсем.

До Точащего... — Точащий — название источника.

...князю Се заночевать когда-то... — Имеется в виду поэт Се Линъюнь, который, как известно, увлекался горными прогулками и даже изобрел для них нечто вроде альпинистских ботинок на деревянной подошве с шипами (см. далее в стихотворении: "Горные сандальи князя Се...").

...Заоблачный петух... — Небесный петух, согласно мифу, жил на гигантском дереве у Восточного моря и каждое утро возвещал зарю, а ему откликались все петухи Поднебесной.

Небесные пещеры — жилище бессмертных.

...пестуй Белого оленя... — Белый олень чудесным образом переносил по земле даосских бессмертных и магов, близких к достижению бессмертия. Являлся как бы формой материализации их духа, стремления «странствовать по беспредельности». «Пестовать Белого оленя» — значит пестовать свой дух, чтобы стать вровень с бессмертными небожителями, теми, кто явился воображению поэта.

Воспроизводится по изданию: В. М. Алексеев. Китайская литература. М.: Наука, 1978. — Прим. ред.

Чанъань (Вечный мир) — имя древней столицы вообще и династийной танской в частности. Часто служит поэтам темой пышных описаний.

Китайцы стирали тогда свою одежду без мыла и колотили (как и посейчас) вальком у воды, где ее полоскали. Стук вальков, столь обычный для китайских поселений у воды, наводит мысль о доме и о том, кому надо бы дома стирать белье.

Осенний ветер наводит грустные мысли о муже, которому пора бы вернуться домой, а не студиться на ветру в пустыне.

Яшмовая застава — Юй (мэнь) гуань, в районе Дуньхуана в Западном Китае.

Угомонить, усмирить и т. д. — термины-эвфемизмы, обозначающие покорение западных варваров (хулу — варваров-пленников), которые «бунтуют», «разбойничают» и т. д. на границах Китая.

Читаем в гадательной и философской «Книге перемен» («Ицзин»): «Ветер идет за тигром, туча идет за драконом». В известном поэту Ли Бо «Славословии Совершенству-царю, нашедшему себе достойного министра», написанном в I в. до н. э. поэтом Ван Бао (Ван Б а о, Шэн чжу дэ сянь чэнь сун), читаем также, в согласии с традиционным толкованием этого места в «Книге перемен»: «Тигр зарычал, и ветер в ущелье завыл», т. е. восстал государь и нашелся ему подходящий советник-министр. Стих (1) означает поэтому: когда (Чжан) Цзыфан еще не определился как министр основателя династии Хань, Лю Бана, впоследствии (по храму предков) Гао Цзу (Высокий).

Он расточил все свое имущество на поиски наемного убийцы. Такого было не легко найти, ибо меры предосторожности Циньский тиран принял, конечно, очень серьезные.

Речь идет о наемном убийце, который должен был тяжелым молотом покончить с Циньским владетелем.

Хань — древний удел, из которого происходил и которому служил Чжан Лян. Этот знак Хань не имеет общего со знаком Хань, называющим династию.

В китайском языке понятие «герой» не заимствует соответствующего слова из какого-либо иностранного языка. В данном случае слово ин значит, собственно, лучший цвет.

Странствующие ораторы даосского толка любили называть себя псевдонимами и сказочными преданиями о себе всячески старались доказать свою слитость с миром и отсутствие личности.