— Не нравится что-то? — оскаливается Никита, — Так вали назад к своей бабке и сестре сопли подтирай!
Он резко разворачивается и уходит в прихожую.
— Что? — задохнувшись, срываюсь следом. — Ведь это ты уговорил меня жить вместе! Или ты считаешь, что мне очень не хватало стирки твоих грязных носков и потных футболок!
— Да не стирай, — он отвечает агрессивно, поднимая на меня глаза и всовывая ноги в кроссовки. — От тебя проблем выше крыши! А в койке ты не на столько хороша, чтобы это терпеть!
Я отшатываюсь от него, будто от удара. Слёзы просыхают, оставляя только горькое послевкусие.
— То есть, — усмехаюсь. — Мы живем вместе только ради постели? А как же вот это… Я люблю тебя, Анечка! Мы поженимся и Ксюшу заберём…
— Мля… — закатывает он глаза. — Ну что ты хочешь меня? Ты задолбала! То месячные, то утренники, то диплом.
— Ничего, — закусывая губу, мотаю головой. — Ничего больше не хочу…
— Тогда можно, — он с наездом выделяет последнее слово. — Я уже на работу пойду?
— Да, — киваю, смаргивая набежавшие слёзы.
Дверь с грохотом прикладывается об косяк.
Я стою посреди коридора старой хрущёвки оглушенная и раздавленная сегодняшним днём.
Хочется повыть, но в горле застыл огромный ком. Мне страшно и до тошноты обидно, что я так ошиблась в Никите.
В груди начинает болезненно скрежетать от понимания, что это конец наших отношений. После услышанного, я никогда больше не смогу ему доверять.
Да, возможно, он прав, и я сама виновата в своих проблемах.
Но это был порыв! Когда нужно что-то делать, просто хоть как-то остановить беспредельное зло!
И что мне делать сейчас? Идти и собирать вещи? Домой?
На кухонном столе снова начинает вибрировать телефон.
Господи…
Ноги прирастают к полу и отказываются идти. Но… надо хотя бы посмотреть, кто звонит…
Заставляю себя сделать несколько шагов на одеревеневших ногах и заглянуть на экран.
Бабушка.
Выдыхаю.
— Алле! — отвечаю на звонок, стараясь, чтобы голос звучал, как можно бодрее. — Привет, бабуль!
— Анечка! — отзывается трубка родным голосом. — Как у тебя дела?
— Хорошо, — вдохновенно вру. — Вот посуду мою. Только что с Никитой поужинали. Как у вас дела? Как у Ксю садик?
— Хвалили ее сегодня, — отзывается бабушка. — Рисует, говорят, красиво. В школу определить советуют.
— Здорово, — отвечаю. — Вот сейчас с работой определюсь и обязательно определим ее в школу.
— О! — спохватывается бабушка. — Я ж чего звоню. Из института тебе звонили. Говорят, трубку ты не берёшь. Сам декан звонил…
Я слышу в ее голосе гордость, а сама леденею от страха. Моя декан — женщина.
— Просили передать, — продолжает бабушка, — сейчас очки одену и прочитаю дословно, — в трубке слышится шелест. — Ты слушаешь?