Перед тем, как полностью уйти под воду с головой, я все же извернулся и дернулся, в последний раз видя куст жизни с алыми плодами.
Не знаю, что тогда произошло, но рукой я все же изо всех сил вцепился в тот куст…
Раня ладони в кровь, боролся за жизнь, сдыхая от нехватки кислорода.
Брусника… Она вернула к жизни.
Я был единственным, кто не утонул. Другим пацанятам так не повезло.
Вкус ярко-красной ягоды запомнился навсегда
Брусника… принесшая смерть и подарившая жизнь…
Противоречивые воспоминания.
Когда осознал, что спасся только я…
Метался раненым зверем, рвал эти кусты и вопил от дикой боли, от утраты.
От понимания, что всем начхать на голодных, босых приютских пацанят, позабытых всеми, с голодухи решивших найти еду в лесу…
И перед глазами до сих пор чумазые лица друзей: Косой, Леший, Бывалый… Рыжик…
Ненужные, брошенные, злые, одичалые и я вместе с ними, только попавший в приют… Прозвища из-за отличительных черт давались, а у меня кликухи не было.
Не успел получить. Не прошел боевое крещение, а друзей схоронил в том болоте. Их не нашли. Да не искали даже. Кому мы были нужны?!
В приют я попал почти взрослым.
Лихие годы были на родине моей, и отец — интеллигентный человек старой закалки, все надеялся на правосудие, у Кацев характер несгибаемый. Отличительная черта.
Дом наш приглянулся кое-кому богатому с новеньким депутатским портфелем и малиновым пиджаком, чернозем, отличный урожай и речка рядом.
Хорошее место для дачи нувориша.
Отец не продал, отказал. Да и предлагали копейки, за которые не купить ни квартиру, ни комнату.
Это называется — отжать.
Он с таким не сталкивался, только волна пошла, еще по старым понятиям был.
Не верил.
Под утро дом сгорел, родители задохнулись, а я выжил…
И порой казалось, что лучше бы сдох.
Сказ о драконе. Иногда ты превращаешься в еще большее зло, чтобы наказать и отомстить.
Тру переносицу, отгоняю мысли и смотрю в окно.
Сегодня у меня не просто дом, у меня лес и озеро в собственности.
Тропка заковыристой оказалась, но вывела туда, где сейчас стою.
Кликуха со временем пришла.
В любой схватке дрался насмерть, перышком полоскал часто и кровавый след оставлял. Рвал врагов. Иначе никак. По-другому быстро крышку гроба заколотят.
В аду горел, в пекле плавал и кайфовал, с каждым днем все больше увязая в трясине. Водоворот закрутил и в какой-то миг русский пацан Иван Кац стал Ваней Кровавым, завоевал авторитет и бабло начал рубить, потому что, в отличие от многих, включал мозги и не боялся решений.
Никогда не сожалел.
И сейчас не должен.
Но под ребрами чувство свербит. Ночь прошла. День на дворе и обещание дал куколке одной золотоволосой.