— Что … что ты сказал? Это вызов?
— О, да. На следующей неделе, в среду. Судья твой отец. Вот он удивится.
— Я приду, Болдер.
— Только нудистов с собой не приводи. …Любовь моя, — специально выделил интонацией, поиграв бровью. Вот значит как. Правда в шутливой форме. Любовь моя. Снова стрижи в животе носятся.
…Утром сладкие потягушки, блуждающие губы по моему лицу и возглас ужаса по поводу того, как поздно мы проснулись.
— Соня, мы пропустили завтрак! Почти полдень! Ты ведь сказала, что завела будильник?! — вскакивает Рэй. — Наша вторая попытка увидеть пирамиды снова накрылась.
— И все почившие фараоны, конечно, ужасно сожалеют об этом, — сонно бормочу я. — Я завела, просто мы его не услышали, ты слишком сладко храпел. Это что первая семейная сцена?
И пока Рэй плещется в душе, медленно сползаю с кровати, борясь с желанием валяться в постели до вечера, потому что топтать раскалённый песок как-то не хочется, даже любование пирамид не прельщает. Жара адская. Кондиционер еле справляется. Брошенный на кровати телефон Рэя квакнул сообщением. И чёрт меня дернул посмотреть.
«Всё ещё развлекаешься со своей новой шлюшкой? Не надоело ещё? Когда твоя важная задница явится домой?»
Когда показался Рэй меня уже трясло мелкой дрожью. От злости.
— Кто такая Даррен? — прошипела я. — Уж прости случайно увидела сообщение!
Взглянув на выражение моего лица Рэй пулей кинулся к кровати, одной рукой схватив телефон, второй меня.
— Так, тихо, пока ты снова не начала собирать вещи, Даррен это мой брат. Засранец, — прочитав сообщение, небрежно отбросив мобильный, Рэй обхватывает ладонями моё перекошенное лицо. — Если ты думаешь, что знаешь всё о жутких характерах, могу познакомить тебя с одним эксклюзивным экземпляром. У Даррена проблема с восприятием женского пола. Он ненавидит всех, у кого есть грудь. Это долгая история. Но поверь мне, он всех называет шляхами, даже нашу мать. В данном случае это даже не стоит воспринимать за оскорбление. Не принимай на свой счёт, слышишь? Ревнивица, — рассмеялся он, услышав мой вздох облегчения. И только я собралась выдать очередную колкость, как теперь уже мой телефон принялся надрываться на тумбочке.
— Это Хлоя. Я должна ответить. Я не звонила ей целые сутки, видимо, там уже бьют тревогу.
— Ты нужна нам, — всхлипывает в трубке Хлоя. — Мама в реанимации.
— Держись. Вылечу первым же рейсом. Как отец?
— Молчит, — давится она слезами, из-за чего я сама вот-вот расплачусь.
— Скоро буду! Рэй, — положив трубку, вскидываю на него глаза. — Нам придётся вернуться.
Билеты удалось достать только на вечер и то чудом, кто-то отказался за шесть часов до вылета. Но я не могу сидеть в номере, болтать ножкой в бассейне или потягивать коктейль в шезлонге, дожидаясь вечера. Иначе это была бы не я. О, да, такой меня Рэй ещё не видел, так что ему тоже придётся каждый день открывать во мне что-то новое, раз осмелился предложить мне серьёзные отношения. Мне нужно нервничая метаться по аэропорту, считая взлетающие и приземляющиеся самолёты, нервируя своим хождением туда-сюда персонал и ожидающих пассажиров. Вроде как в аэропорту я становлюсь ближе к дому. Представляю каково сейчас Хлое, она слишком мягкая и мнительная, будет реветь всю ночь, пока я не прилечу, потому что утешить её смогу только я. Как и отца, которому тоже необходимо моё участие, хотя в таких ситуациях он просто молчит. Отец будет всю ночь сидеть у кровати Хелен, но зная его он не сможет прижать к себе свою рыдающую дочь, хотя я знаю, как он её любит, просто Мэтью Палмер не умеет демонстрировать свои нежные чувства, он их держит в себе. Я сейчас нужна им обоим, но смогу увидеть их лишь завтра утром.