Дриада стояла у двери и молчала. Что-то там, внутри нее, древнее и явно более умное чем она, нашептывало, что инквизитора лучше не трогать. Вот Мотя и молчала. Слушала его безумное шептание, вырывающееся из горла нечеловеческое рычание и молчала. Пока тот не рухнул у стола. Единственного, к слову, оставшегося не разбитым. В остальном, вид зала представлял из себя удручающий вид. Перевернутые, разломанные столы и стулья, раздробленная барная стойка и текущее из разбитых бутылок вино. Переломанные кружки.
Мотя покосилась на инквизитора. Тот не двигался. Сидел у стола на коленях, уронив голову ниже плеч.
Только тогда, Мотя, переваливаясь через бывшие столы и стулья, направилась к нему.
— Сокровище! Он увел наше сокровище! — Бормотал дракон. — Украли. Забрали!
— Лорд Айк, — тихо позвала дриада.
Он не повернулся.
— Эй, инквизитор! — Она склонилась над ним, положила ветви на плечи и позвала еще раз. — Лорд Айк. Что случилось?
Он ответил не поднимая головы.
— Сокровище. Забрали мое сокровище. Мою жизнь.
Сказал так, что Мотя враз поняла, о чем говорит дракон. Голова заболела еще сильнее, когда она сложила в уме весь пазл. Фея. Дымка. Беснование лорда-дракона.
Но хуже было другое. Она всей своей кроной ощутила, как уходят жизненные энергии инквизитора. Он попросту от них отказывался, выпускал в воздух, словно готовясь сделать последнее дыхание.
«Ох, беда!»
И вот тут произошло странное. То, древнее, что несколько минут назад заставляло её молчать, встрепенулось. Поднялось и уверенным таким голосом, точно принадлежавшим самой дриаде, прохрипело:
«Силы. Ему нужны силы! Дракон не сможет восстановиться без магии. А единожды встретив истинную, не сможет без неё жить!»
Мотя ненароком подумала, что у неё раздвоение личности. Но тут же встряхнулась. Разве нежить таким может страдать? Нет. Значит это она сама, Мотя, и подумала. Правда она не знает почему она так подумала. Но… Самой себе же нужно доверять. Делиться силой она не умела. То есть это она так думала. Но та Мотя, что внезапно ожила с ней в одной кроне, была уверенна что умеет.
Повинуясь второй сущности, дриада мягко подняла инквизитора и прижала к себе. Дерево она крепкое, здоровое, сил для восстановления дракона точно хватит. Правда голова больная. Но Мотя была уверенна, что головная боль инквизитору не передастся. И потому спокойной отпускала силы, отдавая их дракону.
Минута, две, три. Дыхание инквизитора становилось спокойнее, взгляд яснее.
— А теперь поспать, — сказала Мотя, смотря, как дракон в её ветвях приходит в себя. Он был послушен. Глаза закрыл. — Баю, бай, наш инквизитор. Засыпай наш лор-дракон, — пропела дриада. И что-то там еще пела покачивая того на ветвях словно ребенка. Так они и стояли почти до утра. Инквизитор спал. А Мотя напевала ему странную песню. Та всплывала сама в её сознании, или может её напевала вторая Мотя. Но отчего-то самой дриаде, казалось, что песнь её обладает целебным свойством. Вспомнить бы только почему ей так кажется.