Внезапно передо мной возникает стакан, до краев наполненный водой.
— Пей и рассказывай. Может позвонить отцу?
— н…нет, не надо. И у меня нет телефона теперь, — выпиваю полностью. Выскальзывающие капли дорожками опускаются по шее. Охлаждают. Руки подрагивают.
Свят закатывает глаза и утробно рычит.
— Так ты из-за телефона? Еся, я куплю тебя пять таких!
Он заметно расслабляется и усаживается напротив меня. На периферии слышу свист электрического чайника.
— Нет.
— Ты мне расскажешь? — Свят спешно подходит к столу, выключает чайник и быстро готовит ароматный зеленый чай. Как я люблю.
— Давай просто посидим. Как раньше, — выдаю безэмоционально.
— А вот, кстати, о чем я. Ты вообще потеряла совесть, милая. Помнишь, какой сегодня день?
Делаю маленький глоток, кипяток обжигает горло.
Голова пульсирует. Мысли хаотично перескакивают, и мне не удается ни одну ухватить за хвост.
— Мой день Рождения, Еся.
Так стыдно не было очень давно. Очень. Хочется провалиться сквозь землю и ударить себя в довесок по лбу несколько раз.
— Свят, прости меня, пожалуйста, — тянусь к нему, чтобы обнять, на что он демонстративно отворачивается.
— А вот и нет, я обиделся. Ты меня не любишь, — надувает губы и складывает руки на груди.
Впервые несмело улыбаюсь. Вот какая я плохая подруга. Настолько утонула в своей личной жизни, что забила на всех окружающих. Не только на Свята, вообще на всех. Когда я в последних раз проводила время с подругой? Когда я просто отдыхала, не думала о сложностях, не волновалась по мелочам?
Погрузилась в свою реальность, забив на все остальное.
— Прием, Хьюстон, у нас проблемы, — друг хмурится и начинает махать перед лицом руками. — Я пошутил, ну ты чего?
— Прости меня, я плохая подруга.
— Скажем так, ты самая лучшая подруга, которая немного потерялась в тумане. Влюбилась, да?
Подходит и крепко обнимает меня. И чем сильнее обнимает, тем легче мне становится.
Нет сил ответить, и я просто киваю.
— Он тебя обидел?
Снова кивок. Молча куда проще "говорить" об этом. Мне кажется, раскрой я рот, чтобы рассказать в деталях, не соберу себя по частям.
— Хочешь я с ним разберусь? — смотрит на меня серьезно, играет желваками.
— Нет, — сдавленно улыбаюсь и стираю остатки слез тыльной стороной ладони, — давай мы лучше отпразднуем твой день Рождения. Как раньше, помнишь?
— Я потому и принес пиццу. Терпеливо ждал, до тебя дозвониться не смог, позвонил Александру Павловичу. Он сказал, что ты обычно к пяти дома. Сидел там, отморозив детородные органы, — вскидывает руки и кивает на бедра. — Ты почти лишила меня детей, Еся, я серьезно!