— А тебе откуда это вообще знать? Про безусловную любовь ни за что, а просто так? Еще скажи, что она не мыслит зла, не радуется неправде, или любую ту поебень, что ты так любишь громко лепетать на пресс-конференциях! — Андрей резко отодвигает стул и встает, выпивая залпом рюмку коньяка. Морщится и смеется. — Ты же никогда не любила никого просто так, ну разве что — его, — тыкает в отца, сидящего так, как будто ничего не происходит. Вот уж и правда…умеет держать лицо. — Вот только он тебя нет, зато всех своих баб за пределами дома любил сильно и во всех позах! А ты и дальше продолжай ходить по косметологам, рожать ему детишек и оставлять последних на произвол судьбы! И обязательно винить в своих проблемах!
Кажется, мой шок теперь красным маяком сверкает на лбу.
— Андрей, ты что такое говоришь, — на лице целая гамма эмоций, но голос спокойный, как будто она на царском приеме.
— Сын, попридержи коней.
— Что сделать? Придержать коней? А ты когда свой член придержишь в штанах и прекратишь уже раздевать хотя бы мою девушку глазами? — взмахивает руками в пренебрежительном жесте. — Да ты уже трахнул ее мысленно. Только знаешь что? Это не Вика, там я просто справлял нужду. А здесь, если ты только попробуешь подойти, я закатаю тебя в асфальт!
— Андрей! — Мила встает из-за стола и становится ровно посередине. Кажется, прямо сейчас я стала бледнее стенки, пытаясь глотнуть вязкую слюну.
Руки дрожат, когда я пытаюсь схватить уже практически пустой стакан.
— Наша семья пережила это! Наглую ложь твоей малолетней шлюшки! Кто тебе доктор, что ты что тогда, что сейчас сам выбираешь проституток, снующих в поисках денег и готовых накинуться на любого, кто побогаче! — отец Андрея выплевывает эти слова с такой ненавистью, что меня окатывает жаром. Как будто опустили в кипящий чан. Хватает каких-то жалких секунд, и Андрей бросается на него с кулаками.
Я вскакиваю и бегу за ним, но уже поздно. Они сцепляются, а я даже не могу подойти, Мила меня оттягивает назад. Тонкие ручки довольно сильные. Я слежу за тем, как нещадно Андрей наносит удары и слышу выкрики о самых грязных и мерзких вещах. Мне удается вырваться и просто запрыгнуть на спину Андрея, сжимая руками широкую шею.
— Папа, прекрати! Андрей! — Мила плачет и кричит во всю глотку.
Я пытаюсь оттянуть его, но все мимо. Он сильнее, куда мне!
Лицо Андрея Владимировича разбито. Кровь сочится из брови, губы, а на щеке уже прорисовывался внушительный синяк. Он сплевывает кровь и с презрением смотрит на меня, а на губах гаденькая улыбка.
— Ты думаешь, она тебя любит? Тебя нельзя любить. Да и ты не можешь, ты ведь как я. Ко-пи-я, — процедил по слогам.