Мы сталкиваемся взглядами и резко отскакиваем. Мгновенно.
Это полное фиаско, Света.
—Я не поздравил тебя ночью, потому что не смог, а не потому что забыл.
Возможно, во мне уже отключился мозг, но я сквозь слезы едва заметно улыбаюсь.
Идиотка точно.
В доме не горит свет, и так я понимаю, что родители давно спят. Беглый взгляд на часы, и все становится ясно — уже за два часа ночи. Никита молча выходит из машины и также молча берет меня на руки. Я не сопротивляюсь, потому что голова тяжелая, сил хватает ровно на то, чтобы удерживать глаза открытыми. Но даже в таком состоянии мое тело нагревается от тесного контакта. Я снова реагирую на него не так, как мне бы хотелось. И от этого осознания внутренности сжимаются. Бесконечно долго прокручиваю сегодняшний день, как ждала каждую долбанную минуту поздравления от него. И не дождалась.
Хватит накручивать себя. Хватит думать о нем. Пьянь болотная!
Все становится ватным и смутно осязаемым, так бывает, когда ты очень сильно хочешь спать и наконец-то дорываешься до заветной подушки. Вот именно подобное состояние легкости охватывает и меня
—Ты себя плохо чувствуешь? — Никита так осторожно несет меня, что я не замечаю, как плавно опускаю голову на плечо и едва ли не падаю в объятия Морфея. —Света? — как гром звучит над ухом.
Дергаюсь и сразу возвращаюсь в реальность. Тяжело поднимаю голову, и губами случайно прохожусь по щетине, но ощущения, будто бы по раскаленному железу. Помутневший от алкоголя взгляд цепляется за выточенный гордый профиль. Сейчас Никита хмурится, и я не нахожу ничего лучше, кроме как просто провести пальчиками по мужскому лицу, разглаживая морщины. Стирая печаль. Я больше не злюсь, во мне глушится негатив всем тем, что я успела в себя влить в надежде забыть его.
—Что ты делаешь?
—Ты противный. Ты меня не поздравил, — тыкаю пальцем в грудь и плавно веду вниз, расстегивая пуговки согнутым указательным. Никита резко втягивает воздух. Между нами искрит и дымится, даже в невменяемом состоянии могу уловить эту смену.
—Прекрати себя так вести! — грозно шепчет, пока мы проходим через пост охраны. И я только сейчас замечаю то, с каким вожделенным взглядом на меня смотрят эти мальчики. Шлю им воздушный поцелуй, за что моментально отхватываю от Никиты.
—Ты сейчас ночевать будешь в палатке на улице, — цедит, разворачивая меня прочь от охраны. Ревнуешь? Печально, что только так можно добиться от тебя хоть чего-то.
—Я пойду к тем мальчикам, они меня согреют. Ты ведь не хочешь, — надуваю губы как в детстве и открыто смотрю в хмурое лицо. К чести нашей несокрушимой скалы надо сказать, что ни один мускул на лице не дрогнул.