Секундная боль пронзает тело, я громко кричу, не готовая к такому напору, это слишком больно, так больно, что снова плачу, прикусывая губу Никиты. Жмурюсь и только спустя целую вечность открываю глаза, сталкиваясь с ошарашенным взглядом, наполненным теперь уже не столько яростью, желанием, сколько шоком, граничащим с паникой. Он за секунду понимает все и утробно рычит.
—Что ты…? — осматривает меня, потом переводит взгляд вниз, пытается все отстраниться, пока я снова прижимаюсь к нему, не давай выйти. Нет.
—Блядь, Света, — Никита громко ругается и стонет, а затем ударяется лбом о стенку рядом со мной. Надсадно дышит. —Почему с тобой так сложно?! Почему, блядь?!
Я бегло стираю слезы с щек, щепчу на ухо:
— Не дай мне запомнить свой первый раз таким, — обвиваю его шею и оставляю нежный поцелуй на подбородке.
Захват на талии ослабляется. И мужчина мучительно медленно выходит из меня, чувство пустоты плотным кольцом окучивает подрагивающее тело.
Он поворачивается ко мне, цепляет за подбородок и целует. Уже не так, словно это последний раз, уже не так, словно крадет. Нет, все плавно, нежно, я веду пальчиками по лицу, нащупывая мельчайшие шрамы, проводя по ним бережно, нежно. Никита осторожно ведет ладонями по спине, обхватывает ягодицы, чуть сжимает и отпускает, несет меня куда-то. Я в себя прихожу только тогда, когда ощущаю под собой прохладную постель.
—Ты не должна была так поступать, — наклоняется ко мне, всматриваясь так внимательно, словно впервые видит.
—Ты бы тогда так и ждал чего-то…— поднимаю руку и пальцами обвожу контур губ, но Никита не дает мне продолжить, прикусывая подушечки, а затем зализывая место укуса. В глазах плещется костер из эмоций. Я лежу перед ним наполовину раздетая, что он решает достаточно быстро, одновременно стягивая одежду и с себя, и остатки с меня, после чего накрывает своим горячим телом. Не пропускает ни единого сантиметра, словно исправляет оплошность.
Саднящая боль между бедер практически не ощутима, лишь слабые отголоски дают остаточные ощущения. Я чувствую подрагивающий член, который не входит, а лишь мягко касается меня у самого входа, словно дразнится.
Никита обводит языком ореол груди, плавно спускается ниже и ниже, раскидывая мои ноги в разные стороны, чем безумно смущает. Я привстаю и пытаюсь свести ноги, но он не дает мне этого сделать.
—Что ты? Не надо!
—Легла быстро, я просто посмотрю.
Даже сейчас командный тон не покидает его, пусть в глазах и плавится сталь, а на лице блуждает слабая ухмылка.
Делаю как он говорит, Никита осторожно раздвигает половые губы и обреченно выдыхает. Слышу слабое шуршание фольги, заминка, после чего Никита накрывает меня и запрокидывает ноги к себе на талию.