— Тийю, открой глаза, слышишь? Ти, не смей, открой глаза, дыши, я сказал. Господи, что же делать-то? — Он тихонько тряс её за плечи, стараясь привести в чувство.
— Николай Павлович, уступите место профессионалам!
Божнев нахмурился, через плечо глянул на внезапно появившуюся Лизу, но поднявшись с колен, перехватил Тийю под плечи.
— Вы не обижайтесь, пожалуйста, лучше помогите мне и перенесите Тийю на диван, пол холодный, она и так нехорошо себя чувствует в последнее время, не дай бог простуда, ещё осложнений не хватало.
Елизавета Лисица в тёплом пушистом свитере, чем-то напоминающая в этот момент озорную белочку, положив под ноги потерявшей сознание Тийю подушку, быстро распахнула халат, приложила пальцы к её шее, другой рукой приподняла веко и, заглянув в зрачок, тихо спросила:
— Что произошло?
— Лиза, думаю, что вы скоро всё узнаете — самолёт не вернулся.
Лисица мелко задрожала, сжала кулаки и мгновение постояла с закрытыми глазами, а затем похлопала ладошками подругу по щекам:
— Тийю, очнись. Николай Павлович, позвоните по стационарному телефону ко мне в отделение, пусть прибежит дежурная сестра.
— Лиза, — раздался тихий уставший голос, — прекрати командовать, ты не у себя в реанимации.
— Фу, очнулась! Вставать тебе ещё рановато, полежи, можешь на подушку подтянуться, вот, чаю горячего сейчас тебе сделаю. — И помогая подняться подруге, тихо прошептала ей на ухо: — Это что за обмороки, или я чего-то не знаю? Ты сегодня ела? Или хотя бы чай пила после нашего ухода? Ты собираешься себя угробить работой назло всем? Опять решила, что всё должно быть идеальным? Мы уже это проходили, когда в академии учились. Тебя ни на минуту оставить без присмотра нельзя!
— Лиза, не сердись, просто больных было много, тяжёлые все как один. Ещё духота эта, батареи греют как ненормальные, да и…
Божнев стоял рядом и внимательно прислушивался к разговору подруг.
— Ага, ты этот пламенный монолог долго готовила или сочинила, пока в обмороке валялась? Ну как? Полегчало? О, румянец появился, улыбайся, сейчас домой поедем, вот Николай Павлович отвезёт, Ксения Фёдоровна нас чем-нибудь вкусненьким побалует, потом поболтаем…
— Лиз, самолёт…
Тийю посмотрела на Лизу, которая тут же ссутулилась и села рядом. Божнев подошёл ближе, опустился на корточки и крепко обнял обеих девушек, которые уткнулись носами ему в плечи и расплакались.
В этот момент, широко распахнув дверь, в отделение не спеша вошёл Кирилл Сергеевич Морозов и, посмотрев на Божнева, обнимающего плачущих девушек, спокойно сказал:
— Собирайтесь, девочки. Лиза, Тийю, поехали, вам сейчас нельзя в одиночку оставаться. Да и нам легче, когда вы у нас на глазах. Шаниным и Воскобойниковым я позвонил, Инна сегодня с нами побудет.