Ее глаза расширяются от ужаса, рот открывается и закрывается, а я улыбаюсь как идиот, наслаждаясь ее обескураженным выражениемм лица. Кажется, компьютерная система всегда собранной, серьезной и непробивной Любови Дмитриевны дала сбой.
— Отойди, извращенец, — она делает шаг, пытаясь обойти меня, но подскальзывается и если бы не я, точно сломала бы себе что-нибудь. Я настоящий спаситель, гребаный супермен. И теперь прекрасная дева должна хорошенько поблагодарить меня за своё спасение.
— Ох, Люба, Люба, кажется, рядом со мной ты даже не можешь устоять на ногах, — я тесно прижимаю ее к своему телу, скольжу руками по ее мокрой коже и сжимаю ягодицы. Она дергается в моих руках, пытаясь отстраниться, но делает еще хуже. Трется об мой ноющий член и я из последних сил сдерживаюсь, чтобы не засадить ей по самые помидорки.
— Отпусти, — уже не так воинственно просит она, с силой впиваясь ногтями в мои плечи.
— Не могу, — я подталкиваю ее вперед, делаю шаг и мы вместе оказываемся под струями воды. Мне становится немного легче и похмелье, к счастью, начинается быстро сдавать позиции.
Люба поднимает на меня растеряный взгляд и я понимаю, что нахожу в ее глазах отражение себя. Азарт спал, а на смену ему пришло осознание того, что мы с Левандовской полностью обнаженные прижимаемся друг к другу и в шаге от очередного траха. Но вопреки здравому смыслу я все-равно оступаюсь как настоящий грешник. Резко вжимаю девушку в стену и впиваюсь в ее губы своими, просовывая в рот язык. В ответ она до крови прикусывает мне губу. Я же лишь углубляю поцелуй и перемещаю ладонь вниз, туда где окажусь очень-очень скоро. Просовываю пальчик в ее дырочку и срываю с ее губ стон.
— Нравится? Все еще хочешь чтобы я остановился? — рычу, отстраняясь от девушки всего на мгновенье и вновь приникаю к ней с напором.
Я растягиваю ее изнутри, целую шею и грудь. Вода вдруг кажется мне совершенно лишней и второй рукой я пытаюсь нащупать вентель, чтобы закрыть кран.
— Кир, отпусти, — она оказывает вялое сопротивление, но по приоткрытым губам, по туману в ее глазах и по тому, как она трется промежностью об мою руку, я понимаю ее слова как: трахни меня и не обращай внимания на попытки вырваться.
— Тише-тише, малыш, — я ласкаю языком ее затвердевшие соски и кайфую от того, какая она мокрая изнутри. На мои пальцы сочится влага и я не могу удержаться, подношу их ко рту и иблизываю. Чувствую себя гребанным извращенцем.
Я хочу ее. Прямо сейчас. Здесь у чертовой стены в душевой кабинке. И в моих мыслях это так чертовски порочно, что я готов спустить еще до того, как войду в нее.