— Марина, — голос Жени ударил молотом по голове, и я зашипела от боли, прикусив зубами подушку. — Будильник на весь дом орет. Ты просыпаться думаешь или нет?
Я понадеялась, что он просто уйдет. Никогда за эти два года мужчина не позволял себе входить ко мне просто так. Только по особой причине. Не будь мне настолько плохо, сказала бы пару ласковых.
Кровать рядом прогнулась, и я снова застонала. В этот раз уже от моральной боли. Он серьезно собирается тут остаться? О, боже. Только не это…
— Тебе плохо? — обеспокоенно спросил он, хотя еще секунду назад был явно навеселе.
— Не твое дело, — пробурчала в подушку. — Выключи будильник и вали!
А потом он просто взял и положил свою лапищи на мою шею, будто температуру меряя. Но… как-то уж слишком нежно поглаживая кожу… Меня как током шандарахнуло! От шока я резко перевернулась и с ужасом посмотрела на Женю:
— Какого хера ты себе позволяешь? Ты комнаты не перепутал, не?
Сцепив зубы, мужчина хмурился все больше и больше. Будто размышляя о чем-то своем, сомневаясь.
— Так тебе плохо или нет? — медленно по слогам отчеканил. — Пока не ответишь, я с места не сдвинусь.
— Нет, — как можно правдоподобнее отчеканила ему прямо в глаза. — Просто спать хочу. А если ты еще раз зайдешь в мою комнату, то покрашу тебе еще что-нибудь. В следующий раз так не повезет и волосы расти точно перестанут. Куплю окислитель по забористей!
Женя криво усмехнулся и живот мой странно сжался, а сердцебиение ускорилось. Теперь у него не было той ужасной бороды, и я впервые заметила на щеках ямочки. Вполне себе милые, кстати говоря…
Что за хрень в голову приходит? Резко отряхнувшись, я многозначительно подняла бровь:
— Ну? Мне долго ждать. — а потом опустила все еще расфокусированный взгляд вниз и снова вздрогнула. Он был в одни трусах. Снова! Глаза мои округлились, я резко закашлялась, отворачиваясь.
— Тебя что-то смущает? — как-то странно, с хрипотцой протянул Женя, от чего на щеках появился румянец. С чего вдруг, спрашивается? Сегодня что-то не то со мной, явно…
— Ничего, — ехидно процедила. — Меня просто от вида твоего подташнивает. Уж прости, но возраст берет свое… Тебе бы в спортзал походить, на диете посидеть, а потом уже в неглиже ходить.
Боже, о чем я говорила? Он же и так просушенные больше, чем стоило! Каждая мышца прорисована, как на древнеегипетской статуе, чертов бронежилет… Стоило только взгляду на пресс упасть, как кожа потом покрывалось, а в ушах битами отдавали пульс.
— Да что-о-о ты говории-и-ишь, ведьма, — не менее загадочно, как будто с двойным подтекстом хмыкнул он. — Учту, спасибо.