Я трудностей не так чтобы боялась, но окунаться в них явно не хотела. И тем не менее, моя деятельная натура не давала мне покоя и я все же нашла информацию о дальнейшей тетиной судьбе и была она незавидной. После заключения брака, тетя прожила ровно год и умерла спустя три месяца после рождения дочери, информации о которой я так и не смогла найти.
В общем, благодаря именно этой истории и своему упрямству, я сейчас и стояла возле ворот, ведущих в академию и безуспешно пыталась прочитать, что же написано под тремя большими буквами. Мне этого никак не удавалось, так как было темно и не было нормального освещения, три тусклых фонаря не в счет, их уже давно не заряжали и горели они явно на пределе своих сил.
В итоге, я просто пожала плечами и развернулась к учителю.
— Как — то здесь не многолюдно. Вам не кажется? — передернула плечами от странного, непонятного беспокойства.
— Ночь — время сна, — поднялся учитель со своего места и я, готова была признать его правоту, действительно, не днем приехали.
— А нас в это время сюда пустят? — обвела взглядом все доступное мне пространство ворот, но ни молотка, ни магического звонка не заметила. — Как они узнают, что мы возле ворот?
Обернулась к учителю, который вытащил все мои чемоданы и аккуратно поставил их в ряд, возле неприметной калитки.
— Подойди. Дай руку, не эту, правую. Прислони ее сюда, а теперь громко и внятно скажи свое полное имя и желание учиться в этой академии, — проинструктировал меня учитель.
— Я, Рината Сол… — запнулась, увидев как учитель отрицательно качает головой, показывая мне, что имя рода я называю совсем не то. — Я, Рината Астринская, прибыла для обучения в АБМ! — слишком поздно я поняла, что не спросила учителя, название академии, по этому и сказала только то, что успела прочесть на воротах.
За воротами что — то бахнуло, загрохотало, упало что — то тяжелое, видимо, оно же болезненно ухнуло и что — то ворча себе под нос, потопало в нашу сторону. Я покосилась на учителя, увидела его умиротворенное выражение лица и решила, что все происходящее в порядке вещей, кто их знает, как они в академию принимают. Но на всякий случай, отошла от калитки и встала поближе к господину Доу, на что тот усмехнулся и тепло посмотрев на меня, прижал рукой к своему боку.
— Все в порядке, — успокоил меня и добавил совсем тихо. — Боевой воробей.
Мне не было обидно, тем более, что учитель был прав, я не переносила вида крови, не могла порезать себе руку, вздрагивала от любого непонятного или громкого шума и будь все проще, никогда бы не рвалась в АБМ, но очень уж хотелось жить и жить, хотелось не по чьей — то указке.