Во всем происходящем была только моя вина, но расплачиваться приходилось отцу и сыну. Один искал возможность спасти меня от смертельного проклятия, второй полез, куда не надо, в итоге, и меня не спас и сам попал под удар.
— Все еще винишь себя, в произошедшем? — задал мне вопрос, не открывая глаз.
— Как не винить, когда действительно виноват? — от всколыхнувшейся злости, сжал руки в кулаки, с моим теперешним весом и выпирающими костями, зрелище получилось больше удручающим, чем устрашающим.
— Твоя вина есть, но раскрой уже глаза и пойми, что всю кашу заварила Рисана! — как всегда вспылил отец, а ее имя произнес как самое страшное ругательство.
— Если бы я меньше тратил времени на свою академию и больше уделял ей внимания…
— То ничего бы толком и не изменилось! — перебил меня отец. — Она с самого начала искала способ прибить тебя по тихому и прибрать к своим рукам твои деньги.
Отец был прав и я это понимал, вот только каждый раз бежал от правды, боясь ее признать. Я любил Рисану столько, сколько себя помню, буквально бредил ею и когда, она согласилась выйти за меня замуж, был самым счастливым человеком, мечтал о большой, дружной семье, старался заработать как можно больше, ведь так хотел детей от своей любимой ведьмочки.
— Я был слеп, — поморщился, все же признав правоту отца. — Но есть и моя вина в том, что Рисана так на меня обозлилась.
— Твоя вина была в том, что тыне послушал меня тогда, когда я просил тебя не приближаться к этой змее. Хорошо, что она сама умерла, после рождения Эврона, иначе я бы придушил ее собственными руками, — фыркнул отец и я решил перевести тему.
— Расскажи, что было после того, как Эврон перенял на себя мое проклятие? — попросил отца, так как сам мало что помнил из — за своего состояния.
К тому времени, как на пороге моей академии появился Эврон, я был почти мертв, так как академия, потеряв подпитку, начала сосать силы из меня. А когда понял, что собирается сделать мой сын, даже не нашел в себе сил, чтобы помешать ему, да я даже ходил с трудом, о каком сопротивлении могла идти речь!?
— Как понимаешь, мне он не сказал ни слова, — поморщился отец как от боли, вспоминая то время.
— Иначе, ты бы нашел способ его остановить, — кивнул, давая понять, что верю ему.
— Я пришел слишком поздно. К тому времени он разделил с тобой проклятие пополам, а привязку перетянул на себя. Все, что я мог сделать в тот момент, забрать тебя и попытаться вылечить, что было почти не реально, так как половина проклятия все еще висело на тебе и что бы я не делал, продолжало тянуть из тебя силы. Единственное, что я узнал — на Эврона проклятие подействовало не так как на тебя. В остальном, больше ничего не могу сказать тебе о внуке. Он выгнал из академии оставшихся учеников, ни кому не показывается, ни с кем не разговаривает, никого не подпускает близко.