Из комнаты Ринаты вышел едва волоча ноги, оставил с ней призрака и наложил печати на все, до чего додумался; окна, двери, стены, пол, потолок… В ближайшие несколько дней я буду слабее котенка, уже ослаб на столько, что не смог удержать вызванного мной стража и она рассыпалась прямо на глазах у ручного призрака моей жены. Тот посмотрел на меня ужасом, будто я младенца в тазике утопил. Сделал рожу кирпичом, не признаваться же теперь всей призрачной братии обитающей в академии, что я полностью без сил.
Едва добрался до своих комнат, добрел до кровати и все, свет перед глазами померк. Единственное, о чем я молил всех богов, чтобы я просто уснул и провел ближайшие сутки в отключке, а не шатался по академии в виде темной твари жаждущей крови. Выгнал же всех отсюда, так нет, старший родственник удружил притащив сюда живое искушение. Сколько я продержусь, без понятия, но искренне надеюсь, что девчонка с таким характером не даст себя в обиду.
Очнулся я там же, где и уснул, вот только гудящая голова и ноющие ребра говорили мне о том, что я не все время провел в кровати. А еще, от чего — то болело горло. Странно. Последний раз я простужался еще в детстве. С трудом поднял руку, ощупал шею и удивлению моему не было предела, она меня пыталась задушить! Шея болела как снаружи, так и внутри. Попытался хоть что — нибудь вспомнить. Не причинил ли я вред Ринате? Что я сделал? За что она пыталась меня убить?
Вспышка воспоминания была короткой, но и этого хватило, чтобы моя рука сама потянулась ко лбу, пытаясь нащупать здоровенную шишку, но ее не было. Странно…
Вспомнил как очнулся, стоя посреди спальни и решил принять душ, в процессе, вспомнил о том, что забыл покормить свою жену. Как мог быстро оделся и взялся за дверную ручку, потеря сил все еще сказывалась на мне не лучшим образом, но я знал, что это надолго, а потому, нет смысла отлеживаться. К тому моменту как мне полегчает, моя безбашенная жена загнется от голода.
Я решил идти на кухню и приготовить ей еду, но тут — то все и началось. Стоило мне приоткрыть дверь, как я увидел злющую Ринату, но стоило мне только раскрыть рот, получил своим же посохом по лбу. Вот и извиняйся после этого перед злой, голодной девушкой.
С трудом соскреб себя с постели, огляделся и понял, воспоминания не бред. Вход в вонную был основательно разрушен, а внушительную кучу кирпичей и штукатурки, стыдливо прикрыли искореженной дверью.
Каждый шаг давался с трудом, болела голова, саднило горло и жутко ныли ребра, но как ни старался, я не мог вспомнить, причинил ли я какой — то вред Ринате. Вот и решил проведать девушку, правда, такими темпами я доползу до ее комнаты разве что к вечеру.