– Вообще не понимаю, о чем ты? – плаксиво затянула Вольпина. – Иван Родионович, скажите ей… Вдруг она и меня заколдует?
– Краснова, – предостерегающе сказал Быков. – Лучше бы вам успокоиться…
– Да спокойна я! Спокойна! – краем глаза я увидела, как Царёв торопливо идет к нам. Теперь и от него придется выслушивать надоевшие песенки насчет «успокойся». – И заколдовывать никого не собираюсь. Это она вас всех заколдовала, вы все тут как крысы под её дудку пляшете! Что смотришь? – бросила я Вольпиной, которая изображала удивление, прижав ладонь к щеке и качая головой. – Ты залезла ко мне в комнату, а потом убрала Колокольчикову, чтобы твоя подружка Юленька могла заигрывать с Царёвым…
– Краснова, хватит, – сказал Быков вполголоса и взял меня за плечо, потянув за собой, но я вывернулась.
Царёв тоже попытался остановить меня, но я оттолкнула и его.
– Не хватит, – сказала я, тяжело дыша. – Я говорю правду, а она – врёт!
– По-моему, она бредит, – сказала Вольпина с наигранным сочувствием. – Иван Родионович, говорят, у жар-птиц такое бывает. От перегрева. Василиса, у тебя нет температуры?
Она хотела пощупать мой лоб, я отшатнулась и сказала с угрозой:
– Только попробуй ко мне прикоснуться.
– Не бойся, – сказала она ласково, отпустив первокурсницу и сделав шаг по направлению ко мне. – Мы же тебе только добра желаем…
Улыбка её показалась мне зловещей.
Она опять протянула руку к моей голове, я отмахнулась, а в следующее мгновение Вольпина отлетела от меня шагов на пять, даже не вскрикнув. Она шлепнулась на спину и застыла неподвижно. Синие глаза закатились, между ресницами тускло поблескивали белки глаз, рот безвольно приоткрылся…
– Васька! Не дури! – Царёв схватил меня поперёк туловища, прижимая мои руки к бокам.
– Я ничего не делала! – завопила я, перепугавшись чуть не до обморока.
Быков бросился к лежащей Вольпиной, пощупал пульс, приподнял ей голову и прикрикнул строго и деловито:
– За медсестрой, живо!
– Это для неё? – Ягушевская приоткрыла коробку, разглядывая содержимое. – Дорогой подарок.
– Это нужно для занятий, – спокойно ответил Кош.
– Конечно, я так и поняла, – ответила она и понимающе улыбнулась. – Пей кофе, пока не остыл.
Барбара умела варить кофе. Было в этом какое-то непонятное колдовство – вроде бы и без заклятий, но только её кофе бодрил, утешал, приводил в порядок чувства и мысли. Кош сделал глоток и прикрыл глаза, пытаясь успокоиться.
Да, прежде всего надо успокоиться ему. Но как же трудно это сделать… Даже сейчас, когда вечер, и неугомонные студенты, наконец-то, почти угомонились. И когда двери кабинета Барбары заперты и запечатаны заклятьями, чтобы никто не подслушал, никто не помешал…