— Я насчет вчерашнего.
Напрягаюсь. Сжимаю стаканчик с кофе, он обжигает пальцы.
— Не надо.
— Ты так и не даешь ничего сказать.
— Дама, не надо ничего говорить.
— Вот и сейчас просто затыкаешь мне рот.
Мужественный первый пилот мнется как подросток. Видела бы тебя бухгалтерия, может быть, перестала бы так безответно страдать.
— Сейчас совсем не время.
— Ты заметила, у тебя никогда нет времени?
— Дима…
— Да, Дима, ты даже меня уже заебал, — Громов появляется неожиданно, я чуть не роняю треклятый кофе на пол. Он уже без рубашки, ремень на брюках расстегнут, босиком, волосы взъерошенные. Весь его вид говорит о том, что мы либо занимались сексом, либо сейчас будем им заниматься.
— Черт, вот кто тебя просил?
— Не выражайся, Крис, тебе это не идет.
— Кристина, я не понимаю, — Курапов показывает на Громова, тот обнимает меня за плечи, прижимая к себе.
— Дима, ты нихуя не понимаешь, а я тебе объясню, ты не нужен этой девочке и никогда не был нужен. Дала она тебе один раз, сама пожалела, что дала, а ты как пес ходишь, высунув язык.
А вот это жестко, очень жестоко. Пытаюсь отстраниться, от боли, что в глазах Курапова, мне не по себе.
— Игорь, пожалуйста, прекрати.
Немая сцена, я не знаю, о чем он думает и что решил у себя в голове, но мне это не нравится, очень не нравится.
— Я все понял, хорошо, поговорим потом.
Он уходит, а в моей душе так мерзко. Он подумал все правильно, что я трахалась с пассажирами, он понял, что я была знакома с ними раньше. Громов берет из моих рук кофе, отпивает, продолжая рассматривать, словно на мне нарисована картина.
А мне хочется провалиться сквозь землю или засунуть голову в песок как страус.
— Чтоб больше я не наблюдал как он шоркается его рядом с тобой.
Удивленно вскидываю бровь. Все, что я хочу, это не видеть именно его рядом с собой, а не безобидного Курапова.
— Убери одеяло.
— Нет.
Я, видимо, реально, по его словам, обожралась борзянки, если так отвечаю. А еще с вызовом пялюсь в его наглые и полные гнева глаза. А у самой поджилки трясутся и пальцы онемели.
— Нет?
— Конечно нет, и не указывай мне что делать. Тебя никто не звал и нечего было устраивать этот спектакль.
Делаю несколько шагов назад, но не успеваю убежать, Громов ставит стаканчик с кофе на комод, дергает за одеяло, в которое я вцепилась как в родное. Одеяло летит в сторону, не могу устоять на ногах, чуть не падаю. Но мужчина подхватывает и, как ничего не весящую пушинку, усаживает на свои бедра, идет к кровати.
— Отпусти сейчас же!
— Совсем ненормальная? У меня в руках такая сладкая лялька, а я взял и отпустил?