Но вот еще страницы. Костя поневоле вздрогнул, увидев целую главу. Читая оригинал рукописи, он заметил, что последняя встреча с Оленькой была написана позже. Не умирающую от чахотки возлюбленную хотел изначально описать прапрадед. Что-то совсем другое. Присев на материнскую кровать, Костя начал читать.
Лунный свет нежно серебрил дорожку, ведущую к соседнему имению. Михаилу Александровичу хотелось не просто идти – бежать. Как чудно было тем вечером пройтись по местам юности. Жаль не было уже того дуба, где пятнадцать лет назад состоялось их объяснение. Как не существовало теперь и юных надежд. Но она была, его Оленька. Сколько раз он останавливал себя в попытках узнать ее судьбу. Он думал, что, если бы старый граф подал на развод, обнародовав ее измену, она навсегда лишилась бы права выйти замуж и жила изгнанницей, от которой отказались семья и общество. Нет, Миша не хотел для своей любимой такой судьбы. Им нельзя было быть вместе. Сколько раз он останавливал себя, боясь, что попытками разыскать Ольгу может нанести ей вред. И вот, спустя почти пятнадцать лет, когда он наконец решил открыть свету свое настоящее имя и помириться с братом, вдруг узнать, что она вскоре после их расставания стала вдовой. И что более не вышла замуж. Что могли они эти годы провести вместе. Сколько же боли испытал он, но сколько счастья принесла другая весть: что любимая Оленька сейчас сама гостит в соседнем имении.
Михаил Александрович, лишь услышав об этом, немедленно написал письмо и отправил слугу к соседке. Теперь можно было не стесняться. Не к чему. Не было в живых уже отцов, не было преград. Были лишь он и она. И было счастье. Оленька ответила сразу, и тот же слуга принес Михаилу Александровичу обратное письмо. «Сегодня ночью, в одиннадцать, на конюшне». Интересно, какой она стала? Михаил Александрович специально ничего не выспрашивал у брата, дабы не выдать, насколько его взволновало известие о том, что она рядом. Это все было уже не важно. Пусть лицо ее теперь в морщинах, пусть стан утратил девичью гибкость – это его Оленька. И она навсегда останется прекрасной.
Он узнал ее сразу, едва увидев на входе в конюшню. Будто и не изменилась совсем. Оленька стояла в платье нежно-голубого цвета и накинутом на плечи пуховом платке. Белокурые ее волосы были собраны в косы и закреплены в форме корзинки. Никаких украшений, кроме пары шпилек, в них не было. Конечно, она стала старше, но улыбка, осветившая лицо при виде Михаила Александровича, будто сразу омолодила ее на пятнадцать лет. Это была его Оленька. И стерлось из памяти их последнее свидание. Не было грязи разврата, что охватил их в ту ночь, не было мужа, ставшего свидетелем сокровенной тайны, не было побега. Остались лишь он, она и их любовь.